«Да провались ты пропадом!» — почти крикнул мужчина той бабке. И вы знаете, я его в этом поддержала. Случилось это в прошлую субботу, в Оптиной пустыни, куда я приехала с трехлетней дочкой Машей на Всенощную.
Непоправимая духовная пользаВ выходные дни в Оптиной многолюдно. Приезжают паломники со всей России. И даже из других стран. Кого-то привела сюда беда, кого-то — радость открытия Бога. Благодарность за чудо или обычное любопытство. Общаются со своими духовниками, просят совета, молитв или просто глазеют по сторонам. Разные люди, разные судьбы, разные истории…
С этой семьей мы повстречались в храме Преображения Господня. Мы с моей Машей зашли заказать записки, а они — за святой водой.
Семья как семья. Мама, папа и сын. Набрали свою воду и вышли на улицу. Там мы с Машей их минут через пять и догнали. Прошли бы мимо, если бы не действо, которое разыгралось к моменту нашего появления.
— Святая вода благословляется только утром и натощак, — неистово шипела на них бабулька в черном. — И из специальных чашечек с крестиком! А он у вас ее средь бела дня из бутылки хлебает.
Сын этих людей, которому на вид было лет девять, правда отхлебнул из бутылки святой воды. А времени было около пяти вечера. Родители паренька молча пытались обойти старушку. Но она шла в атаку, явно задавшись целью нанести семейству непоправимую духовную пользу.
Мимо проходили монахи, которым не было дела до того, что ребенок пьет днем эту воду. Батюшка с паломнической группой тоже проигнорировал этот «возмутительный» факт. Но старушка была не из таких.
Есть в любой околомонастырской среде, не только оптинской, такой типаж. Не монахиня и к обители никакого отношения не имеет, но всем своим видом показывает, что не из простых мирян.
— Нужно с благоговением! — не унималась бабуля. — Помолясь! Это же святыня, а не кока-кола. Неблагоговейным посылаются скорби!
— У него рак! — почти простонала мама мальчика. — Слабый очень! Священник благословил в любое время!
Только теперь я заметила, что паренек бледный и худой.
— Все равно надо с благоговением! Посылаются скорби! — не сдавалась старушка. — И болезни… Потому и болеет. А если б с верой и натощак…
Тут папа мальчика и не сдержался.
Потом я видела, как мама тихонько, чтобы сын не видел, плакала. И со слезами на глазах и болью, которую невозможно скрыть, молился в храме отец.
А та бабушка уже поучала какую-то другую маму с ребенком.
«Ну и что, что онкология?!»Смотрела я на это все и вспоминала историю, которая произошла у нас в Москве лет восемь назад. В тот день в наш храм зашла молодая женщина с мальчиком на руках. Было видно, что она до предела измучена.
А мальчик был без волос, с огромными синяками под глазами и в медицинском респираторе. Он был так слаб, что матери приходилось нести его на руках. На вид ему было около 5–6 лет.
Недалеко от нашего подворья находится Центр Димы Рогачева, так что онкобольных детей мы видим нередко.
Женщина молилась, прикладывала невесомого сына к иконам, плакала, просила Бога о чем-то. Хотя почему «о чем-то». Она умоляла, чтобы мальчик ее жил.
— Зачем вы оскверняете иконы? — резко сказала им одна наша бабушка.
Я слышала, потому что помогала убираться.
— Ты что, не слышишь? Маску ему сними! — грозно продолжала она.
— Ему нельзя без маски, — ответила женщина. — У него онкология.
Бабулю это как будто еще больше разозлило.
— Ну и что, что онкология?!! Иконы зачем осквернять? Догадаться же надо — в храме в маске! И сама ты… Всю жизнь жила, до Бога тебе дела не было. А теперь пришла. В джинсах! Думаешь, приложила — все пройдет? Акафисты нужно читать, в грехах каяться.
У несчастной матери уже градом текли по лицу слезы…
«Сделайте 20 поклонов, и вам станет легче!»
Я тогда не сдержалась, выволокла эту бабушку на улицу и сказала все, что по ее поводу думаю. Гордиться тут, конечно, нечем. Нужно было скидку на возраст делать, да и вообще… Но как получилось.
Маму ту с сыном я больше никогда не видела. Но долго еще они не шли у меня из головы. Вы только представьте себе… Выпустили их ненадолго из больницы между химиотерапиями. Или после. Натянула она на себя, что под руку попалось, схватила умирающего ребенка на руки и бегом — в храм. К последней своей надежде — к Богу. Рыдать, умолять. А ей:
— Думаешь, приложила — и все пройдет… В храме — в маске? Оскверняешь?
Как же хочется верить, что услышал тогда Господь материнскую молитву, и мальчик ее здоров. И они уехали к себе домой. Живут, радуются, любят, ходят там у себя в храм. И забыли навсегда эту женщину. Так ведь тоже бывает…
А старушка эта совсем не изменилась. Хотя восемь лет прошло. Так же и вещает о разных осквернениях и расплате за грехи. Что интересно, в пандемию раньше всех в храме маску надела и носит до сих пор. Как своей жизни коснулось, так речи об осквернении уже не идет.
О той семье в Оптиной никак не могу забыть. Приехали люди со своей бедой, а бабушка кинулась святую воду от больного ребенка защищать:
— Потому и скорби!..
…Хотелось мне в конце что-то умное и хорошее написать. О любви, о христианстве… Но вспомнила, какое объявление висело в храме у отца Романа, моего друга. Сейчас он уже не священник. Так тоже бывает. А тогда крупными буквами написал и на самом видном месте поместил:
«Замечания в нашем храме делает ТОЛЬКО СВЯЩЕННИК. Также только он дает здесь духовные и другие советы. Если вам все же нестерпимо захочется кого-то поучать — сделайте двадцать земных поклонов, и вам станет легче. Спаси всех Господь!»
Очень правильное объявление, мне кажется.
Елена Кучеренко
«Ну и что — онкология! Иконы зачем осквернять?» (Прочитано 1324 раз)