Изгоняющий дьяволаИстория долгая, и я постараюсь избежать ненужных подробностей, хотя, по роду своей деятельности, очень часто люблю уходить в лирические отступления.
Моя двоюродная сестра Света вышла замуж двадцать лет назад за курсанта военного ВУЗа. Соответственно, помоталась с ним по всем гарнизонам лет пять, прежде чем вернуться обратно в Москву. Жили они в то время где-то далеко в Сибири, в городе Омутнинск. На карте фиг найдёшь эту дыру. Жили в общежитии для военных, а через дорогу от общежития находился детдом. Светка у меня очень хорошая, жалостливая, детей любит - и привязалась она к одной девочке-сироте. Собственно, девочка была не круглой сиротой - у неё формально имелась родная бабушка, но та отказалась от всех прав на внучку, и сама сдала её в детский дом. Девочку звали Надей, и было ей лет пять. В то время у Светки родился сын, но она одинаково ухаживала за обоими детьми. С администрацией детдома она договорилась, что девочка поживёт у неё. А те только и рады: баба с возу - кобыле легче. На сирот компенсация от государства полагалась. А так - Надю неофициально удочерили, а деньги на неё продолжают поступать на счёт детдома... Ну вот, это я уже начинаю в сторону уезжать))
В общем, прожила Света с мужем и детьми в Омутнинске пять лет, и пришло время возвращаться домой. Надю, естественно, забрали с собой. Муж Светы - Женя, уже занялся официальным удочерением Нади. И надо было такому случиться, что уже в Москве, на последнем этапе оформления документов на удочерение, Надю поймали за руку на воровстве из без того скудной семейной казны. Какие там зарплаты у военных-то? Разразился скандал со слезами и криками, и встал вопрос о том, чтобы отправить Надю обратно домой. Мол, если девочка ворует у людей, которые ради неё последний кусок от себя отрывают - то что будет дальше? Светка моя в слёзы. Кричит: "Давай простим на первый раз? Ребёнок ведь! Глупый ещё!", но Женя твёрдо сказал, что рисковать он не хочет. И отправил девочку обратно в Омутнинск... Светка рассказывала потом со слезами, как она стояла на перроне вокзала, а Надя кричала в окошко: "Мамочка, прости меня!" Переживала Светка страшно. Плакала долго. Женьку простить не могла.
А потом прошли годы, родился второй сынишка, и всё постепенно подзабылось. Но с рождением младшего Даньки в семье у Светки начались проблемы и неприятности. Старший сын, Серёжа, то и дело ломал себе руки-ноги, за полгода - три сотрясения мозга... Вроде, десятилетний мальчишка - понятно, что будут и синяки и шишки и переломы, но не в таком же количестве, и все практически на ровном месте? Младший ребёнок, как из роддома принесли, с больничных не слезал: то аллергия страшная, то астма (это у месячного-то ребёнка?!), то ещё что похуже... Женьку стала спина мучить. Врач сказал, что это межпозвонковая грыжа. В семье разлад начался. То за десять лет ни одной ссоры крупной, не считая того случая с Надей, то каждый день грызня до развода. На Светке лица не было. На работу не выходила неделями: дети болеют, оставить их не с кем. А работала тогда Светка кассиром в магазине Арбат Престиж. На неё уж и сослуживцы стали коситься подозрительно: была красивая румяная девка с мужем-майором, а сейчас одна тень осталась. И вот подходит к ней сослуживица (к слову, подруг у Светки на работе не было. Так, здрасьте-до свидания), и говорит: "Света, не знаю, что там у вас стряслось, но дам я тебе совет: съезди к бабке одной. ты не перебивай, дай я скажу всё. Это в Тамбовской области, ехать туда надо на неделю, не меньше. И всей семьёй. Я сама оттуда родом, у меня и квартирка старая там есть. Я тебе ключи дам, вам же надо будет где-то жить? В общем, ты подумай". Светка отмахнулась, а вечером зачем-то рассказала о разговоре Женьке.
Женьку просто надо знать, прежде чем подходить к нему с такого рода разговорами: здоровенный усатый мужик, майор фельдъегерской службы Президента, такому сам чёрт не брат. Видел в своей жизни такое, что здоровый мозг не выдержит. А Женьке хоть бы что. И за разговоры о бабках от Женьки запросто можно было получить лекцию на два часа о вреде наркотиков. Но тут случилось странное: Женька выслушал жену и сказал: "Я возьму на неделю отпуск, поехали к бабке". тут Светка и опала как озимые. Но поехали.
Приехали, разместились на квартирке Светкиной коллеги, и на следующий день пошли к той бабке. Коллега предупредила, что к бабке надо идти пешком. Никаких машин, автобусов и даже велосипедов. Только пешком, как паломники. Бабка их не пустила дальше порога. Сказала: "Дети что ж, некрещёные? А раз крещёные - то отчего без крестиков? Пойдите, вон, в церковь, купите им крестики самые простые, и возвращайтесь". Церковь была в той же деревне, недалеко, так что сходили они туда и купили детям простые крестики на освящённой верёвочке. надели на них, и пошли обратно к бабке. Старший сын шёл сам, младшего Светка несла на руках. И вот метров за сто до бабкиного дома младший вдруг начал орать у Светки на руках, извиваться, и чесать шейку. Светка отогнула воротник - а по тому месту, где у малыша проходила верёвочка от крестика - волдыри как от ожогов. У Светки волосы дыбом. Женька тоже бледный, но старается держаться спокойно. Взял у Светки ребёнка, и зашагал к бабке в дом. С каждым шагом ребёнок орал всё громче, и вся шея уже покрылась волдырями. Светка даже кинулась снять крестик, но Женька не дал.
В этот раз бабка всех впустила, почитала молитвы, побубнила, пошаманила, ребёнок успокоился, и она всех отпустила домой, наказав придти к ней ещё завтра.
Ребята ходили к бабке почти неделю. Каждый раз она читала молитвы, и больше ничего необычного не происходило.
На седьмой день они пришли к ней в последний раз. Всё было как обычно: бабка читала молитвы, Светка сидела перед бабкой с малышом на руках, а Женька стоял на улице. Почему-то бабка отчитывала его отдельно. Серёжка сидел у окна и смотрел на улицу.
Дальше своими словами не могу. Рассказываю Светкиными:
"Бабка читает что-то, я почти уснула уже на стуле, и тут слышу смех. Да такой, что мороз по коже. Люди так не смеются. Гаденько, мерзко, и совершенно не по-человечески. С меня сон слетел, мурашки по коже, и я начинаю смотреть по сторонам, пока до меня не доходит, что это смеётся мой сын Серёжка! Он так и сидел, спиной ко мне, лицом к окну, и страшно смеялся. У меня волосы встали дыбом от этого смеха. Тут бабка поворачивается к Серёжке, смотрит ему в спину, потом поворачивается ко мне и говорит: "Тьфу на вас! Не разглядела я вашего мальчишку-то сразу! Если б увидела сразу - ни за что бы с вами не связалась!", после чего подходит к Серёжке, кладёт ему руку на голову, и спрашивает: "Как тебя зовут?" Серёжка оборачивается, и тут я, извини за подробности, натурально сделала лужу: это не был мой сын! У него было синее лицо, глаза полностью закатились под лоб, и видны были только белки, рот оскален, зубы наружу, слюни с них капают, и он смеётся!!! Тут я закричала. И бабка как гаркнет на меня: "Вон! Пошла вон! Отца зови!" Я Данилу хватаю, на улицу, вся, прости Господи, обоссанная, выскакиваю, ору Женьке чтоб он зашёл, падаю на землю и вою от животного страха. Через минуту слышу бабкин голос: "Мать! Зовите мать!" Я влетаю в избу, а бабка мне орёт: "Молись!", я тоже ору: "Я не умею!", а бабка мне: "Как умеешь - так и молись! Падай перед иконами!". Я на колени бухнулась, а молитв-то никаких не знаю! И чего говорить тоже не знаю! Только кричу: "Господи, спаси и помилуй!". Женька мой в угол забился, и седой весь... В 30 лет, за минуту поседел! Серёжка, или уже не знаю кто - сидит на стуле и всё так же ржёт, как сумасшедший, и глаза эти белые, и зубы оскалены... И бабка кричит: "Как зовут тебя, отвечай?!", и Серёга даже не сказал, а как выплюнул: "Надя!" И бабка ему: "Что ж ты, Надя, отцу на спину такую дрянь-то посадила, а?", а Серёжка ещё громче ржёт: "Да чтоб вы все тут посдыхали, сволочи! Ненавижу!". Тут я, видимо, сознание и потеряла.
Очнулась на улице. рядом Женька седой, и Серёжка мой, совершенно нормальный, только бледный и напуганный. А я и смотреть на него боюсь. Не знаю уже, кто со мной сейчас рядом: мой сынок или неведомая т.в.а.р.ь ? Женька мне говорит: "Зайди к бабке. Она просила, когда ты очнёшься..." Я захожу. Бабка мне говорит: "Что за Надя такая?" Я честно отвечаю: "Без понятия. У меня ни одной знакомой Нади нет." Бабка опять: "Вспоминай. Была у тебя в жизни какая-то Надя. А у Нади той бабка была нехорошая. Ой, нехорошая". И тут меня как обухом по голове: Надя! Надя с Омутнинска! Я тут же бабке и рассказала ту давнюю историю. А бабка ругается: "Вы дураки! Хоть бы справки какие о девке навели. У неё ж бабка была - не дай Бог такую на своём пути повстречать. Даже я бы не полезла тягаться. А перед смертью она Наде всё и передала. А у девки на вас большой зуб. Вспоминай: оставляла какие личные свои вещи ей?" Я говорю: "Ну, какие вещи? Подарки она наши с собой забрала, конечно. Что ж я, у ребёнка буду её подарки отбирать? Там были и мои вещи: денег-то особо не было, я для Нади свои юбки-кофточки перешивала. В них она и уехала", и бабка мне: "ну, с чем вас и поздравляю. Через твои вещи она вам на всю семью на смерть сделала. Все бы убрались, один за одним". Тут я в слёзы: "А что делать-то?" Бабка помолчала, губами пожевала и говорит: "Отца завтра домой отправляй. И младшего пусть увозит. А вы со старшим тут останетесь. И будете ко мне приходить каждый день".
На другой день Женька с Данькой уехали. А я с Серёгой осталась. Стыдно сказать, но я до одури боялась собственного сына. Я боялась оставаться с ним в одной комнате, боялась выключать на ночь свет. У меня в ушах всё ещё стоял его нечеловеческий смех. Сам же Серёжка ровным счётом ничего не помнил, сказал, что просто сидел, смотрел в окно, и слушал бабкино бормотание. Всё как обычно.
На следующий день мы с Серёжкой снова пошли к бабке. Она усадила Серёжку на стул перед окном, и начала что-то шептать. И тут я снова услышала этот жуткий смех. Чуть было снова не описалась. Серёжка очень громко смеялся, но тут бабка сделала какое-то движение руками у него за спиной, и смех оборвался. бабка с усилием делала какие-то движения, словно что-то ломала или отрывала. Серёжка стал кричать как от боли. Я еле сдерживала свой организм, чтобы снова не опозориться. Минут пять бабка что-то "ломала", а потом открыла настежь окно и закричала: "Лети отсюда вон! пошла вон, я сказала!", и тут Серёжка таким жалобным и незнакомым голосом говорит: "Как я пойду-то? ты ж мне крылья переломала..." Я тоненько завыла от страха, а бабка всё орёт: "Как хочешь - так и лети! Пошла, пошла отсюда!", тут окно со всей дури как захлопнется, как только стёкла не вылетели, и Серёжка мой голову на подоконник уронил. И словно спит. Бабка его за плечо потрясла, он голову поднимает, глаза заспанные: "Мам, я уснул?" А я сижу вся зарёванная, в соплях, и головой киваю как слоник...
В общем, к бабке той мы ещё три дня ходили, а потом домой вернулись. И мне до сих пор так страшно, особенно как на Женькины волосы посмотрю... Я даже курить бросила, ничего не пью, даже пива, и матом больше не ругаюсь даже в сердцах. И мне всё время кажется, что мой сын - это не мой сын. Я себе и поясок с молитвами в церкви купила, постоянно его на голом теле ношу. Страшно мне"
С тех пор прошло почти десять лет. Серёжке уже девятнадцатый год, невероятно обаятельный и талантливый мальчик: музыкант, играет в какой-то группе, выступает. Я к нему на выступления езжу. Очень люблю этого мальчишку - его невозможно не любить: от него исходит какая-то невероятная аура обаяния. Но когда он остаётся у меня ночевать - я почему-то тоже не выключаю в комнате свет. Не знаю, почему. И Серёжке никогда об этом не расскажу.
"Доедешь сам, если сможешь"Случай, который произошёл со мной прошлой осенью, никак не укладывается в моей голове, снится, и я просыпаюсь в холодном поту. Вот, хочу с вами поделиться, может мне от этого станет легче.
Задержался я в тот день на работе до позднего вечера. Пятница, мои все на даче. Доехал на электричке до моей станции в пригороде, а дальше надо на автобусе. Стою на остановке, холодно, ветер. Неприятная погода. Посмотрел, по расписанию автобуса ещё минут сорок ждать надо. Дай, думаю, может на попутке за небольшую плату доеду. Сошел на обочину и вытянул руку. Долго стоять пришлось. Машин мало, да никто и не торопился останавливаться. Подъезжает один, сказал ему куда, он такую сумму заломил.. Отказался, вообщем.
Стою дальше, авось повезет, попутчик появится. Подъезжает старая семёрка грязно-малинового цвета. Открываю дверь, заглядываю в салон машины. Такое впечатление, что в морозилку голову засунул.
"Ну, думаю, кондиционер у мужика в тачке, нафига? На улице и так холодно, лучше б печку включил..."
Он мне хлопает по сидению переднему, улыбается и ничего не говорит. Я ему, мол, мне до Ждановки. Он:
- Не доеду я до неё с километр где-то, а там дойдешь сам, если сможешь.
И опять улыбается широко так, как будто всю жизнь встречи со мной ждал. Да и сам мужик стрёмным мне сразу показался. Губы в улыбке расплываются, как будто их за ниточки в стороны растягивают, а лицо как восковое - ни один мускул не шелохнется, да и глаза. Как у дохлой рыбы, навыкате и белёсой поволокой подёрнуты.
"Пьяный или обкуренный.." - решил я и стал ретироваться, пятясь задом, чтоб дверку машины захлопнуть. Тут он как перекосится в мою сторону и не дает мне дверь до конца закрыть:
- Садись, денег не возьму, чего испугался-то..
Смотрю я на его руку, а пальцы на его руке не двигаются. С тем же успехом можно рукой макнекена в дверь тыкать. Пальцы словно каменные - в одном положении.. Тут свет фонаря осветил его лицо ярче, чем лампочка в салоне автомобиля. Полная совокупность взгляда его глаз, цвета лица и свалявшихся волос на голове вызвала во мне приступ неконтролируемого страха. Я, плюнув на незакрытую дверь, развернулся и понесся к автобусной остановке, на которой в ожидании автобуса уже стояло несколько человек. Затесавшись в серединку, я перевел дух и оглянулся. Машины не было.
"Уехал, Слава Богу.." - решил. Тут мне за себя немного неловко стало, и я стал анализировать, чтож меня так до одури напугало?
"Ну, нажрался мужик и поехал кататься, стало жарко от горячительных напитков - включил кондиционер на полную мощность, увидел голосующего, остановился, поболтать по дороге просто захотелось.. А я как олень от него поскакал. Повеселил, наверное, его от души.."
Вообщем, больше голосовать я не стал. Со всеми стал ждать автобуса, который опоздал от расписания ещё на полчаса.
Подъезжая к моему пункту назначения - деревне Ждановка - я увидел автомобильную аварию. Сердце неприятно кольнуло. И все же, не смотря на усталость и холод, я вышел из автобуса на одну остановку раньше и направился к месту аварии. Там уже стояли машины ДПС и "Скорая помощь". Подойдя ближе, я понял, что не ошибся - это была та самая машина. Вернее куча рваного железа, обмотанного вокруг бетонного столба. Я спросил у врача про самочувствие водителя, на что тот махнул рукой. Правда потом осведомился, знал ли я погибшего? Ответив, что не знал, я потопал в сторону своей деревни.
В голове проносилось все произошедшее. Вспомнив холод в салоне, я поежился. У меня пронеслась мысль: "Старая семерка, откуда там кондиционер?" Тут мне на глаза попался указатель "До дер. Ждановка 1 км". Почему-то сразу же вспомнились слова того мужика - "Не доеду я до неё с километр где-то, а там дойдешь сам, если сможешь."
"Да, - подумал я, - вряд ли я смог дойти, если бы с ним все-таки поехал."
Может какое-то десятое чувство, пытаясь спасти меня от гибели и нарисовало в моем мозгу - и белёсые глаза, и неестественные черты лица, и дикий холод в салоне, напугав меня до ужаса.. Не знаю.. До сих пор мне снится та машина и тот мужик. Будто едем мы с ним, смеемся и тут захватывает дух и мы падаем в бездну. И опять я просыпаюсь в холодном поту...
Сверток и подушкиКогда моя мама была беременна моим младшим братом, пришлось ей несколько недель отлежать в больнице на сохранении. Контингент в таких палатах самый разный – от курящих развязных дамочек, которые сами не знают, от кого рожать будут, до «беременюшечек», которые родят «масечку» и готовы часами говорить о токсикозе.
В одной палате с мамой лежала девушка Оксана, красивая, довольная в крайней степени своим положением и ожидающая появления малыша с огромным нетерпением. Таких в больнице было много, но у Оксаны была одна странность – она не хотела видеть своего мужа. Он приходил к окну с огромными букетами, игрушками, пакетами угощений, но Оксана не хотела его видеть. Кто-то пытался допытываться до причин такого поведения Оксаны, кто-то старался не лезть в чужие дела, но однажды Оксана увидела на тумбочке у моей мамы несколько иконок и молитвослов (беременность у мамы была очень тяжелая, а мама у меня верующий человек) и позвала её вечером прогуляться. Во время прогулки она рассказала вот такую историю:
«Мы с мужем знали друг друга чуть ли не с детства, и с детства нас прочили в семейную пару. И вот буквально после окончания школы мы поженились. Но примерно год назад стали происходить странные вещи: муж стал приходить поздно, часто выпивши, на все попытки с ним поговорить он отвечал холодными репликами и говорил, что всё по-прежнему, никаких перемен в их отношениях не произошло. Внезапно Оксана поняла, что беременна. Но сказать мужу не успела: в один распрекрасный момент в дверь раздался звонок, и Оксана увидела на пороге сослуживицу мужа, Анну. Она прямым текстом заявила, что муж Оксану больше не любит, он собирается уходить от неё, и Оксана должна мужа отпустить, ему больше с ней жизни не будет.
Вечером того же дня, когда муж пришел снова поздно и выпивши и с порога заявил, что знает, что Анна была тут, и рад, что ему не придется долго говорить на эту тему. Стал собирать вещи, сказал, что оставит квартиру, машину, всё, что угодно, но он должен идти. Оксана робко попыталась сообщить, что у них скоро будет маленький, на что муж начал орать, что это лишь попытка заставить его остаться, а когда Оксана стала настаивать, схватил ей за волосы и сильно ударил. В чем была, Оксана выбежала из квартиры и перевела дух только дома у своей подруги. Когда девушка сидела на кухне, отпаиваясь чаем и вытирая слезы кухонным полотенцем, в дом зашла соседка, то ли что-то узнать, то ли попросить. При одном взгляде на Оксану, женщина всплеснула руками и сказала: «Милая, да это ж только начало твоих бед, то, что тебе всунули, ещё покажет себя, искалечит всю твою жизнь. Не стоит твой муж тех страданий, на которые тебя обрекла его краля». Оксана, далекая от всяких религиозных или мистических дум и течений, слушала с удивлением и недоверием советы старушки. А советовала старушка вот что: по приходу домой проверить подушки и цветочные горшки, и если там будут какие-то странные предметы, то, не касаясь этих предметов голыми руками, надо их увезти и сжечь. Жечь будет очень сложно, вещи эти могут с первого раза не загореться, в этом случае надо молиться и обливать бензином, и пытаться сжечь, чего бы это ни стоило. Соседка сбегала домой и подарила Оксане маленький молитвослов. Так же соседка наказала: до тех пор, пока не сожжешь вещи, которые найдешь, никому ничего не давай. Соседка ли придет, человек ли на улице закурить попросит, ничего давать нельзя.
Когда Оксана пришла наутро домой, мужа уже не было, но почему-то пустоты или разочарования она не почувствовала. Она достала старые кожаные перчатки, ножницы, расстелила на полу фольгу для выпечки и принялась распарывать подушки. Во все стороны сыпались перья и пух, и вдруг в одной и подушек Оксана нашла связку чего-то черного: перья, волосы, деревяшки, облитые свечным воском. Сверток был очень большой, и Оксана удивилась, как на подушке вообще можно было спать, не почувствовав эту дрянь. В цветочном горшке с любимой комнатной розой оказались пучки черных ниток и какие-то полотняные крохотные мешочки.
Собрав трофеи в старую обувную коробку, Оксана положила в сумку подаренный бабушкой молитвослов и поехала на дачу, которая принадлежала родителям. Родители были в отъезде, посему никто помешать ей там не мог. Оксана взяла 2 упаковки средства для розжига, развела на краю участка костер, стала пытаться поджечь перья и нитки, но они не занимались. Она молилась и подливала средство для розжига в костер, но сколько не старалась хотя бы подпалить что-либо из предметов, которые в обычной жизни вспыхивают от единственной искры, всё безрезультатно. Оксана собрала все дрова, что были в запасе на даче, пламя полыхало, но стоило туда кинуть что-то из страшных находок – костер затухал в один момент. Вдруг Оксана услышала, что её кто-то окликнул. У входа на дачу, у калитки, стояла какая-то бабулька. Бабулька попросила стакан водички, день жаркий, она шла с дачи пешком и очень устала. Оксана зашла в дом, но почему-то не нашла воды, хотя обычно у родителей стояли огромные баллоны с родника. Вспомнила, что в машине есть бутылка минералки, но, подходя к калитке со стороны домика, почувствовала дрожь во всем теле и ужасную слабость, девушку словно что-то не пускало выйти за пределы родительской дачи. Вдруг она вспомнила про слова соседки и принялась извиняться перед старушкой, дескать, нет воды. Старушка стала просить хоть яблочко, уж очень долго ещё идти домой, но Оксана стойко отказывала, хоть дачный домик был окружен молодыми яблоньками с уже созревающими плодами. Внезапно старушка злобно скривилась, в лице появилось что-то звериное, и закричала:
«Что, думаешь, самая умная, думаешь, мы не достанем тебя? И тебя, и выродка твоего, никому житья не будет!» Оксана почувствовала сильное головокружение, на мгновение прикрыла глаза… А бабки на улице уже не было. Девушка подошла к невысокому забору, но на улице, которая на несколько сотен метров отлично просматривалась, пожилой женщины видно не было. И тут Оксана повернулась лицом к костру и увидела, как пламя начинает охватывать предметы, которые в течение двух часов не могли загореться, и услышала жуткий и леденящий душу нечеловеческий крик, очень громкий, просто закладывающий уши. Оксана не помнила, как оказалась в машине, как ехала домой. Вздохнула она только упав на пол в прихожей квартиры.
Муж объявился буквально на следующий день, но быть с ним Оксана уже не смогла. Она понимала, что не его вина, что он покинул её, но не могла себе представить, что будет с этим человеком растить ребенка. И родила она чудесного мальчика, а через год вышла замуж за хорошего друга моей мамы.
Тайна словВыпускной бал - веселье, радость и море эмоций, как это обычно бывает, но всякий праздник подходит к концу! И вот один ученик предложил идею - пусть сейчас каждый напишет на листке бумаги, кем он хочет стать в будущем, мы положим все листки в коробку и запечатаем, а потом на встрече выпускников, лет через пять, откроем и посмотрим, чьи же мечты сбылись, а чьи нет, и весело проведём вечер, вспоминая наш бал! Так они и сделали... кто-то написал, что хочет стать бизнесменом, а кто-то парикмахером... и вскоре все забыли об этом!
И вот через 5 лет произошла та самая долгожданная встреча выпускников. Увидеть своих старых друзей пришли все, кроме одного - старого, всеми любимого Женьки! Причину знали все - он стал телохранителем и, выполняя свой долг, был убит. Вскоре, когда коробка была вскрыта и все взяли свои бумажки, осталось только одна на дне коробки, и она принадлежала Жене! Всем было очень любопытно, что же в ней написано, ведь в тот вечер выпускного бала он так никому и не сказал, что написал на листке... Открывая листок, все с ужасом прочли единственную, но очень печальную фразу: "А меня, уже не будет"...
источник:
интернет
Изгоняющий дьявола (Прочитано 2903 раз)