Свекровь
Не умею я страшные истории рассказывать, расскажу просто как было, с папиных слов.
Пару лет назад у папы брат двоюродный умер, мы с отцом на похороны съездили, обратно на автобусе возвращаемся, а папа на поминках, как водится, подвыпил, да намёрзлись - промокли еще на кладбище, и в тепле автобуса его, видимо, развезло слегка - он и разговорился. Папа у меня человек суровый, немногословный, а тут...
- Батя мой в тридцать лет помер. Он летчиком был. После полета, как обычно, домой пришел, спирта выпил – им спирт после полета выдавали. Выпил и уснул. И больше так и не проснулся. Маме тогда всего двадцать восемь было, и нам с Галькой (сестрой-близнецом папы)по четыре года. А еще через год и мамы не стало. Рак. Вот откуда, скажи, рак в двадцать девять лет?
Я слушаю вполуха. Не то чтобы я эту историю миллион раз слышала, но слышала уже. А папа продолжает:
- Нас с Галькой баба Маша вырастила, мамина мама. Хорошая бабушка была, Царствие ей небесное. А папина мать – баба Сима – на Урале жила, далеко...
Про бабу Симу я тоже слышала. Один раз. Когда папа сказал, что где-то на Урале померла его бабка Сима, ста пяти лет отроду. Плясала на свадьбе, упала, и шейку бедра сломала. Оттого и померла. А так, поди, еще триста лет проскрипела бы, что та Тортила.
Помню еще, я тогда удивилась, что про ту свою прабабку я никогда раньше не слышала. Папа к ней не ездил, и даже не писал ей писем. Да и про смерть ее сказал как-то вскользь, без сожаления. Но сейчас папа явно хотел выговориться.
- …а потом уж и мы с матерью твоей поженились, и ты родилась. Я бабе Симе письма писал часто, фотографии присылал. А она отвечала: «Что мне твои писульки, Славик? Ну, фотки прислал – а что мне с них толку-то? Лучше б сами в гости ко мне приезжали. А то ведь ни обнять, ни выпить"
Ты маленькая была, годика еще не было. Куда вас с собой в такую даль тащить? Поехал один. Бабка уже тогда старая была, а я ее в глаза только один раз и видел, в детстве…
Папа замолчал, и прикрыл глаза. А мне уже интересно стало: а дальше-то что? Пихаю папу в бок:
- Ну и что дальше?
Папа сунул руку в карман мокрой куртки, достал оттуда карамельку, повертел в пальцах и убрал обратно.
- Приехал я к Симе. Побухать бабка была ой как недурна. Три дня мы с ней встречу отмечали. На что уж я – молодой парень, двадцать пять лет, и то не выдержал. На третий день проснулся и чую – всё, больше не могу. Домой надо выбираться, пока мне бабка печень не угробила. А она причитает: «Вот чёрт: водка кончилась! Ты тут полежи пока, я к соседке Вале сбегаю. У нее бутылку займу.» Я аж застонал. Какая бутылка? Какая Валя? Домой бы ноги унести. Бабка ушла, а я опять уснул…
Просыпаюсь, а надо мной два лица: одно бабкино, второе – бабы какой-то незнакомой. Она смотрит на меня, и плачет. Плачет и причитает: «Боренька, тёть Сим! Вылитый Боренька!», а бабка ей: «Ну! А я что тебе говорила? Одно лицо!»
И мне слезы эти, той тетки, на щеки капают. Неприятно. Я на кровати сел и говорю: «Баб Сим, я утром домой поеду», а она мне: «Ну здрасьте! Двадцать лет бабку не видел – и уже домой собрался. Никуда ты не поедешь, пока с Валечкой не выпьешь.» А какая мне Валечка, если я уже пить не могу? Но что-то как-то рюмку выпить заставили, а дальше само все полилось. Тетка та уж ушла, мы вдвоем с бабкой остались. Бабка уж пьяная изрядно. И вдруг ее прорвало: «А ты знаешь, кто эта Валечка? Это ж сноха моя должна была быть. Невеста твоего бати-покойника. Она ж его из армии ждала, мать ей приданое приготовила, я деньги на свадьбу откладывала, дед дом молодым строить начал. А из армии твой отец с лярвой какой-то приперся – мамашкой твоей, чтоб ей на том свете еще раз сдохнуть, курве. Женился, паскудник! Чем она его только взяла-то? Ни рожи, ни кожи! Поди, в постели хороша была – вот он и не устоял. Враз забыл, что у него тут невеста, что мать с отцом на всю деревню ославит – не постеснялся сюда ее притащить. Я как увидела ее – сразу сказала: сведет она Борю в могилу, помяните мое слово. И как в воду глядела. Она ж, скотина, еще родить пять лет не могла, о божье создание, куда же тебя привела кривая т.варь бесплодная. Я Боре говорила: бросай ты эту пустобрюхую, на что тебе с ней мучиться? Сейчас бы Валюшка тебе уж десяток нарожала. Так нет же, не бросил, дурачина. Ну, слава Богу, матушка Богородица смилостивилась – вы с Галькой родились. Я аж специально к ним ездила на младенцев посмотреть – а вдруг не мои? Но вы оба на Борю похожи были. Хоть тут не обманула, гадина… А потом Боря умер. Звонит она мне: «Мама, Боречка умер!» Какая я тебе мама? Мама, ишь ты! Помню, закричала я тогда: «Это ты, это ты, паскуда, Борю уморила! Богом клянусь – и ты на этом свете долго не задержишься!»
Папа судорожно закашлял в платок. Странно так закашлял. Мне даже послышалось, что он прокашлял: «Ссссука». Откашлявшись, развернул карамельку, сунул в рот, похрустел. Я не выдержала:
- А дальше?
- Дальше? А дальше бабка рассказала, что перед свидетелями поклялась: «Весь Урал на коленях исползаю, но найду человека, который эту суку в гроб заколотит. И года не пройдет». Нашла она где-то бабку какую-то. Ведьму, не ведьму – я в них не разбираюсь. Денег той ведьме Сима заплатила много. Но результат того стоил: за месяц до годовщины папиной смерти мама умерла. Верю ли я в эту чернуху? Верю. Сам многие вещи своими глазами видел. Всякое видел, Лида… Конечно, люди потом говорили, что это мама от тоски по отцу заболела да иссохлась. Может, оно и так, кто ж знает? Хочешь конфетку?
- Не хочу. А что потом было?
- Потом… - папа развернул третью конфетку. – Точно не хочешь? У меня целый карман. Нинка на поминках отсыпала от щедрот. А потом я Симе врезал. Нет, не ударил, не пощечину отвесил – я ей врезал. Врезал от души, как здоровенному мужику. И по сей день об этом жалею. Мало врезал. Убить надо было сволочь старую. Я, Лида, и мамку-то почти не помню, представляешь? Запах её помню, голос и глаза - у тебя её глаза... А больше ничего не помню... Зато Сима больше ста лет проскрипела, гадина старая.
Папа отвернулся и замолчал.
Я ждала, что он еще что-то скажет, но папа, что называется, захлопнулся. Такое бывает с неразговорчивыми людьми - раз в десять лет их прорвёт, а потом снова молчат.
Больше мы к той теме не возвращались, но я часто думаю: а как бы я поступила на месте папы? И знаете что? Бить бы старуху не стала. И не потому что жалко её - вовсе нет, а потому что это слишком легко. Я бы тоже нашла ведьму. И тоже заплатила бы. Столько, сколько сказали бы. Потому что в таких вещах как-то не срабатывает фишка с христианской добродетелью и так далее. Я многое могу простить, но такое - нет.
Наверное, из меня бы вышла достойная правнучка бабы Симы...
Дом 5, кв. 41
История реальна.
Начало вполне обычное. Встречалась четыре года с парнем, в 17 лет ушла к нему жить. Мать у него умерла, и он жил вдвоем с отцом в трешке. Жили почти год, я узнала, что беременна. Решили пожениться. Но так как отец его пьющий и шумный бывает по ночам, жить там с ребенком я не собиралась. У моих же родителей помимо своей квартиры была еще однокомнатная, они ее сдавали рыжей женщине лет тридцати из деревни.
Получается, мы сыграли свадьбу, у меня четвертый месяц беременности. Мама заранее попросила ту женщину подыскать другое жилье. Прошел месяц. Ничего она не нашла или и не искала, напротив, пожить просит еще пару недель. Мама ж тоже человек, ладно, говорит. Через две недели она просит еще неделю. Тут уж ей было сказано, есть у тебя неделя, не выедешь - с милицией придем. Ну, надо думать. Я там беременная в одной квартире с пьющим человеком. Перегары, токсикозы, в ванную, бывало, не попасть, если отец мужа опять там уснул.
Пришла мама через неделю. Хоть вещи квартирантки и собраны, вокруг жуткий бардак, мусор, откровенно грязно. Но мама решила забить на это, главное - выпроводить уже. Уезжая, рыжая сказала:
- Ничего вы не сможете сделать с этой квартирой. Так и будете всю жизнь жить в доме 5, кв. 41.
Ушла. Мама с папой решили прибрать немного, чтоб меня, пузатую, не гонять. Папа вышел на балкон, зовет маму. Та подходит и видит, пол кнопками, скрепками, иголками усеян. В тот миг что она прокричала: "Не трожь ничего!", папа уже занес ногу, пытаясь расчистить место. В ногу воткнулась кнопка. Примерно через месяц после того события у папы на ноге появилось темное пятно выше места укола и выглядело как родимое. С тех пор прошло почти девять лет. С ногой за это время становилось все хуже. Сейчас папа плохо ходит и не выходит из дома. Ну, может раз в полгода в банк, поликлинику, его отвозит брат мой на машине, а дальше с бадиком. Папе всего 49.
Теперь, собственно, обо мне. Я пассатижами, или как они там... плоскогубцами наковыряла нехилый мешочек игл, гвоздиков и монеток по всей квартире.
Сделали косметический ремонт на первое время, прямо по-быстрому все, через два дня заехали.
Тут, бл***, началось. Тарелки скрежещут по железной сушилке, в ванной стаканчик с щетками гремит. Проверяешь - ничего. Но я же не сумасшедшая. Пробовала будить мужа - сразу тишина. Он тогда на стройке работал, спал как медведь. В конце концов он сказал, что я просто беременная и до фига мнительная. Как-то раз спросил с искренней такой жалостью в глазах: "Может к врачу какому сходим, голову тебе проверим?"
Я в дурку не хотела и решила впредь помалкивать. Потом и вовсе привыкла. Единственное, муж у меня педантично к вещам относился, он все время все ставил на свои места. Потом ругался, зачем я переставляю его тапочки, грозился, что гвоздями прибьет их к своему месту. А я ничего не переставляла... Но ничего особо не отвечала, чтобы меня не отвели к врачу.
Потом я родила сына. Пару дней по приезду домой я спала как убитая. Ничего такого не слышала. Хотя не удивилась на третье утро, что не нашла один свой тапочек, на балконе нашла его. Решили, что однокомнатная маловата для семьи с ребенком, стали присматривать варианты с двушками.
Как только мы это решили, все пошло пуще прежнего. Предметы уже падали, падал набок и каким-то образом высыпался весь ( ну как, епта? ) стиральный порошок из пакета. Кошек-мышей-собак нет у нас.
Начал нарисовываться вариант. Утром было нужно ехать смотреть квартиру. Это была плохая ночь. Все уснули. Сын в кроватке рядом, муж под боком. А я лежу, смотрю в потолок и не пойму, что меня беспокоит. Балкон приоткрыт, воздух свежий, тишина. Точно! Тишина же. И вдруг я поняла, в чем дело. Я слышу, как кто-то дышит. Слышу, как часто сопит и прихрюкивает сынуля, слышу, как дышит муж. Я даже сама перестала дышать на какое-то время, чтобы убедиться, что это не я. А "дышали" с балкона. Встала, подошла, все прекратилось. Ложусь спать. Как-то уснула. Утром нам позвонили и сказали, что с той квартирой ничего не выходит. Через денек нашли еще вариант. Ночью к тому дыханию присоединился такой, знаете, как дым от сигарет. Светлый, прозрачный и летает туда-сюда. Опять с квартирой ничего не вышло.
Потом это нечто начало офигевать совсем. Пропадет у сына посреди ночи соска, он кричит-заливается, а я ничего сделать не могу. Решила пригласить батюшку. Сказал, через день придет. То есть, две ночи хочешь-не хочешь, придется провести без поддержки.
В первую ночь кто-то будто грыз веник, такой, знаете, обычный коричневый веник. Разморозился полностью за ночь новенький холодильник. Все, что там было, как-то успело испортиться и очень воняло, особенно мясо.
Получается, что-то нас откровенно выживало, но уехать не давало. У нас реально срывались все до одной сделки.
На следующий вечер я отнесла сына к родителям. Все как обычно, пришел муж, поели, посмотрели фильм, спать. Я лежу, глаза не открываю, чтобы не смотреть на эти дымовые облачки. Тут прямо над головой я слышу "ш-ш-ш". Потом - пипец, еще в вариациях "шэ-шэ", "шаааа", потом вперемешку. Я тогда лежала и думала, как лужу не сделать под мужа. Не выдержала, встала, включила телик. Негромко, в основном для света, да чтобы шепота слышно не было. Муж лишь перевернулся на другой бок, от источника света, видимо, чтоб не в лицо. Ну ладно, посижу так ночь, утром батюшка придет, и все - ништяк. Только додумала мысль - херак! Свет вырубили. Я сижу в оцепенении. Но когда на кухне упала сковорода, и даже муженек пробормотал: "Че за х-ня", я заорала: "Вставай, тут жесть что творится. Я уже ни хрена не беременна, и крыша у меня на месте". Рассказываю. Он меня взял, положил с собою, лежим, слушаем. Максимум что мы услышали - как под ванной что-то шуршало. Ну, тараканы, говорит. Ага, всей своей армией, наверно, ходили ту сковородку толкать. Он уснул. Все продолжилось. Не смогла лежать, пошла на улицу в почти четыре ночи. Мне в подъезде казалось легко и спокойно. Я только вышла из него, увидела кошку чью-то. Зачем, почему - не знаю, изловила, скрутила и притащила домой. Так и сидела с нею. Мне казалось, что все прекратилось. Ну, то есть, проявления чего-то. Что оно есть, я чувствовала.
Утром муж на работу ушел, а киса ходит за мной по пятам и попискивает. Именно, не мяукает. Дверь открываю - не уходит.
Пришел батюшка. У него все время гасли свечи, и ни одна спичка не зажглась с первого раза. Свечи коптили. А у балкона и в углах от нее вверх летели прямо как сгусточки копоти. Я офигевала, но молчала, ибо батюшка велел мне ходить за ним тоже со свечою, креститься, когда он крестится, и ничего не говорить. Наклеил наклейки потом, но уходя сказал, что все равно неспокойно ему. Не так, как сначала, но все же. Днем нашли с мамой объявление и на следующий же день умудрились продать жилье в доме 5, кв. 41.
И купить. В доме 5/3, кв. 41.
Дом новый. Хорошо, спокойно. Насколько я в старой квартире чувствовала это присутствие, настолько я сейчас каждый день рада от его отсутствия тут. Дом так и остался пятый, но, возможно, эта дробь три чуть порушила планы рыжей.
КосичкиИсторию эту поведала одна хорошая приятельница, зная моё увлечение всем необычным, странным и страшным. Привожу её рассказ от первого лица.
– История моя совершенно реальная, доселе никому не рассказанная из опасения получить постоянную прописку на 8 км Сибирского тракта (прим. автора: на 8 км Сибирского тракта города Екатеринбурга находится известная психиатрическая больница). Я, конечно, особа впечатлительная, эмоциональная, с богатым воображением, но при этом действительность отражаю адекватно и склонности к сопливым истерикам не имею.
Произошло это со мной в середине 1990-х годов. Я только закончила вуз, у меня уже была маленькая дочка – «последствия» студенческой любви, но мужа не было. Жить с родителями я из ложной гордости и жажды самостоятельности отказалась. Я устроилась на работу, дочку пристроила в мини-сад, сняла обычную квартиру в обычном доме – меня устраивала цена и география.
Квартира – «двушка»: комната нам с дочкой, вторая – закрытая на ключ с хозяйскими вещами. До нас в ней жили старенькие родители хозяина, друг за другом умерли в прошлом году.
С первой же ночи, что мы там ночевали, я стала слышать странные звуки: шуршание, скрипы, стуки и прочее. Вроде бы обычное дело в панельном доме, где отличная слышимость. Вот этим-то я себя и успокаивала, но звуки раздавались рядом, не где-то за стеной или в подъезде, а именно – совсем рядом. Отличить это можно. Но это ладно. Звуки в данной ситуации просто добавляли жути.
Вторая странность, проявившаяся в новой квартире буквально с первых же дней, доводила меня до безумия, до паранойи. Я думала, что схожу с ума.
Дело в том, что каждое утро в шкафу дочкины садичные гольфики-носочки и мои носки оказывались перепутанными, перемешанными. С вечера я разложу их по парам: белый к белому, розовый к розовому, жёлтый к жёлтому, ну, и так далее. Наутро я открывала шкаф и видела, что все пары перепутаны: один белый носочек лежит с розовым, другой с жёлтым – и так всё. Утром мне разбираться с ними некогда, выдерну нужные. Вечером опять разложу все по парам. Просыпаемся, собираемся в садик-на работу – опять та же история с носками.
Другие предметы гардероба такой странности не были подвержены. Лежали так, как были положены. Я вообще не понимала, что это: шизофрения? Склероз? Что?! Рассказать кому-то – без вариантов. Носки у меня в шкафу живут какой-то своей жизнью?!
Кстати, как-то приехали хозяева квартиры за какими-то родительскими вещами, открыли вторую комнату и были крайне удивлены, там как будто кто-то шарился, что-то искал. У меня было железное алиби – ключ от этой комнаты был только у них.
Но носки – не самое страшное, что с нами происходило.
Волосы у меня всегда, на ту пору тоже, были длинные, и я растила косу дочке. И… каждое утро мы просыпались, у обеих в волосах было по тонкой-тонкой заплетённой косичке. Она была из очень тонких прядей, буквально в несколько волосков, вся такая перепутанная, кривенькая, как будто плёл кто-то очень неумелый и криворукий. И это совершенно не то, что волосы перепутались во сне (у меня всю жизнь длинные волосы, знаю, когда они просто путаются).
Вот эти косички доводили меня до истерики. Если со странными звуками-шумами можно смириться, привыкнуть, в конце концов не обращать внимания. С носками – тоже худо-бедно можно существовать – я уже перестала заморачиваться по этому поводу, превращая всё в игру: интересно, как на этот раз?! Но косички… Без прямого физического воздействия их ведь не сделаешь в наших головах. То есть КТО-ТО или ЧТО-ТО необъяснимое, непонятное каждую ночь трогает мою голову и голову моей маленькой дочки, плетёт эти косички. Но я НИЧЕГО никогда не чувствовала, хотя сплю очень чутко. Я стала спать с включенным светом, волосы на ночь не распускать, а тоже заплетать косу.
Ничего не помогало, всё равно утром была такая тонкая, запутанная косичка, прямо в большой косе. Её, кстати, было очень сложно распутать.
Как-то утром я чуток проспала и не успела распутать у дочки это «ночное творение», а тут, как на грех, у них ещё группу на карантин закрыли, пришлось мне её с собой на работу тащить. Посадила малышку за пустой стол, дала карандаши, бумагу, чтобы рисовала, не мешала работать. Коллеги по очереди подходили, охали-ахали, сюси-пуси разводили – ну трёхлетняя кроха, ручки-ножки кукольные, платьице розовое, кудряшки светлые. Подошла пожилая сотрудница, угостила дочку конфеткой. Внимательно смотрела на неё, потом говорит мне:
– Ты знаешь, что у неё в волосах домовой косичку заплёл?
– Это домовой? – спросила я и тихонько, шёпотом рассказала, что с нами происходит.
Коллега всё выслушала, поведала, что это, конечно же, шалит домовой, про косички она только знает, что раньше в деревнях домовой плёл косички не людям, а лошадям в гриве, в хвосте. И те лошади, у которых были эти косички, отличались здоровьем и силой. Что значат косички домового у человека – она не знает.
Не очень-то меня успокоило это знание. Я активно искала новую квартиру, чтобы как можно быстрее переехать из этой. Критической точки процесс достиг в одно утро, когда я опять обнаружила в наших головах эти косички, а, надо сказать, что в качестве эксперимента я на ночь и себе, и дочке убрала волосы под тугие косынки. Я заревела. Ревела я громко. До сих пор помню тот Плач Ярославны. Я ревела и говорила о том, что и так боюсь (напомню, это были 1990-е). Боюсь идти по тёмному двору поздно вечером с маленьким ребёнком. Боюсь заходить в мрачный подъезд. Боюсь соседа-наркомана. Ну и так далее… Было тогда чего бояться. Да ещё и дома приходится ТАК бояться.
В общем, на следующую ночь я спала спокойно: звуков не было, наутро носки все лежали парами, косичек в волосах не было. Так спокойно было несколько ночей.
Я наконец-то нашла другую квартиру.
Накануне переезда в последнюю ночь тоже было тихо. Но встала я утром с… косичкой в голове (у дочки в этот раз не было). И она была такой жутко перепутанной, что мне пришлось идти в парикмахерскую, девочки-мастера мне её выстригали и удивлялись, как так можно было навертеть.
На новую квартиру нам помогали переезжать мои друзья. А дочка вдруг спрашивает:
– А дяденька с нами поедет?
Вопрос меня поверг в шок:
– Какой дяденька?
– Здесь который живёт, – отвечает она.
Друзья решили, что это дочка про какого-то моего кавалера спрашивает (молодая, свободная, хоть и с ребёнком!). Но на ту пору там никакого «дяденьки» в помине не было. Переубеждать я никого не стала. В общем, мы оттуда смылись по-быстрому… Я меняла ещё несколько раз квартиры – ни в одной не сталкивалась с подобным. Сейчас живу в собственной. У меня муж, две дочки. У меня и обеих дочерей длинные волосы – подобных тем «косичкам домового» больше никогда не было. Я постаралась забыть ту историю как страшный сон. Спрашивала у уже взрослой старшей дочери, помнит ли она период жизни в той квартире, нет, почти не помнит, очень смутно, отрывочно. Рассказывать никому, кроме тебя и той пожилой коллеги, не рассказывала – палатой № 6 тут попахивает, но это было.
Принцесса концлагеряЭту историю нам рассказал дедушка Алексей, когда мы с классом ходили по домам и поздравляли пожилых людей с 9 мая, неспособных самостоятельно придти на концерт.
"Мне тогда было одиннадцать лет. Войну я воспринимал как что-то великолепно-грандиозное, где сплошь увлекательные бои, смелые бойцы, храбрые командиры и если смерть, то только героическая и совсем "небольная" (ударение на букву О). Конечно, мы с друзьями не только воевали на дворе, но и регулярно бежали на фронт, откуда нас также регулярно возвращали матерям.
А потом пришло это отродье, эти фашисты, и стало совсем не до игр. Есть нечего, жить страшно. А не жить еще страшнее. Но держались как-то. А когда их наши погнали, так совсем невмоготу стало, зверели они и на нас срывались. Сколько погибло ни за грош, под горячую руку попавшись...
А потом был создан концлагерь Озаричи, и всех нас согнали туда. Как там было, я вам не смогу рассказать, словами не получится. Это было как смерть среди жизни, как жизнь во смерти. Был там у нас один, Гюнтер звали, а вот фамилию не слышали. Приказано его было даже за глаза называть "Мой Бог". Каким он там был начальником - нам не ведомо, но слушались его все. Любил он ночью нас выстраивать. Ходит по рядам и на горло смотрит. Как ему что-то не понравится - расстрел. Уж и прикрывали нас матери, и, наоборот, оголяли, так и не угадали, что ж именно его так злит. Выбирал, как попало.
И заметили мы, что за ним некоторыми ночами девочка прозрачная ходит. Как она на внешность, не разглядеть, но маленькая совсем, ну вот чуть больше метра. Много раз видели, но не боялись совсем, никого страшнее того Гюнтера не было для нас. Как фашист перед кем остановится, так она поближе к нему подлетает, как выберет - так по ней прям волны идут, как от камня по воде. И вот однажды подошел он к девчушке одной, маленькая совсем, стоит за юбку мамкину держится. Гюнтер палку с земли поднял и подбородок ей задрал. Мать ее сквозь зубы, как зверь раненый, завыла. Одна она у нее осталась. Всех остальных ее детей или расстреляли уже, или сами померли. И тут привидение это ручку свою протянуло и под коленкой фашиста тронуло. Тот даже не вздрогнул, не обернулся, но палку бросил, перчатку, в которой держал ее, тоже снял, на землю кинул, и дальше пошел.
Через ночь опять пошел, смотрит-выбирает. Мимо девчушки той прошел, как мимо пустого места. А через какое-то время выбрал ее мать, повели, поставили на колени. Вдруг от нашей толпы дочка ее выбежала, к матери кинулась. Отшвырнули ее очередью, еще в троих попали, потом над головами нашими постреляли для страху. А выбранных все равно расстреляли. Девочке этой в живот попало, а тем троим по ногам. И вот самое интересное - те умерли, хоть и в мякоть им попало. А девочка оправилась, лежала только очень долго, в рядах ночью ее по очереди женщины на руках держали. Потом наши пришли, выводить нас стали. По полю минированному. Многих осколками посекло, многие от ранений скончались. А малютка та, хоть и от мин ей досталось, опять жива. А потом, когда вроде и у наших, когда свобода и еда (хоть и немного), новый враг напал. Тиф.
После войны уже пришел ко мне ученый один, говорит, что списки собраны, кто в Озаричах был, встречу организовал. Уж как не хотелось идти, заново всю эту муть со дна души поднимать. Но пошел. И вот смотрю, стоит женщина, а на лице шрам белый поперек всего лба. Подошел к ней, спрашиваю: не ты ли та девчушка? Ведь той осколком мины аккурат посередь лба посекло. Я, говорит она, жива, как видишь, и тиф не поломал. И улыбается грустно. Меня, говорит, принцесса спасла и охраняла.
Отошел я и думаю, жива-то она жива, да вот мозгами-то повредилась, шутка ли, такое пережить. А потом вспомнил, как то прозрачное за Гюнтером ходило... видать, и правда принцесса была".
Хотела бы напоследок сказать спасибо всем нашим воинам-освободителям. Низкий вам поклон. За свободу, за жизнь, за мир. И простите нас, что старость ваша не так светла, как хотелось бы.
Источник:
интернет
Свекровь (Прочитано 2937 раз)
Похожие темы (5)
