Бродский говорил, что любит метафизику и сплетни. И добавлял:
«Что в принципе одно и то же».
***
Пришел я однажды к Бродскому с фокстерьершей Глашей. Он назначил мне свидание в 10.00. На пороге Иосиф сказал:
— Вы явились ровно к десяти, что нормально. А вот как умудрилась собачка не опоздать?!
***
Врачи запретили Бродскому курить. Это его очень тяготило. Он говорил:
— Выпить утром чашку кофе и не закурить?! Тогда и просыпаться незачем!
***
Писателя Воскобойникова обидели американские туристы. Непунктуально вроде бы себя повели. Не явились в гости. Что-то в этом роде. Воскобойников надулся:
— Я, — говорит, — напишу Джону Кеннеди письмо. Мол, что это за люди, даже не позвонили.
А Бродский ему и говорит:
— Ты напиши «до востребования». А то Кеннеди ежедневно бегает на почту и все жалуется:
«Снова от Воскобойникова ни звука!..»
***
У Иосифа Бродского есть такие строчки:
Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать...
Так вот, знакомый спросил у Трубина:
— Не знаешь, где живет Иосиф Бродский?
Трубин ответил:
— Где живет, не знаю. Умирать ходит на Васильевский остров.
***
Двадцать пять лет назад вышел сборник Галчинского. Четыре стихотворения в нем перевел Иосиф Бродский. Раздобыл я эту книжку. Встретил Бродского. Попросил его сделать автограф. Иосиф вынул ручку и задумался. Потом он без напряжения сочинил экспромт:
«Двести восемь польских строчек
Дарит Сержу переводчик».
Я был польщен. На моих глазах было создано короткое изящное стихотворение. Захожу вечером к Найману. Показываю книжечку и надпись. Найман достает свой экземпляр. На первой странице читаю:
«Двести восемь польских строчек
Дарит Толе переводчик».
У Евгения Рейна, в свою очередь, был экземпляр с надписью:
«Двести восемь польских строчек
Дарит Жене переводчик».
И все равно он гений.
***
Дело было лет пятнадцать назад. Судили некоего Лернера. Того самого Лернера, который в 64-м году был заметным активистом расправы над Бродским. Судили его за что-то позорное. Кажется, за подделку орденских документов. И вот объявлен приговор — четыре года. И тогда произошло следующее. В зале присутствовал искусствовед Герасимов. Это был человек, пишущий стихи лишь в минуты абсолютной душевной гармонии. То есть очень редко. Услышав приговор, он встал. Сосредоточился. Затем отчетливо и громко выкрикнул:
«Бродский в Мичигане,
Лернер в Магадане!»
***
Иосиф Бродский говорил мне:
— Вкус бывает только у портных.
***
Помню, раздобыл я книгу Бродского 64-го года. Уплатил как за библиографическую редкость приличные деньги. Долларов, если не ошибаюсь, пятьдесят. Сообщил об этом Иосифу.
Слышу:
— А у меня такого сборника нет.
Я говорю:
— Хотите, подарю вам?
Иосиф удивился:
— Что же я с ним буду делать? Читать?!
***
У Бродского есть дружеский шарж на меня. По-моему, чудный рисунок. Я показал его своему редактору-американцу. Он сказал:
— У тебя нос другой.
— Значит, надо, — говорю, — сделать пластическую операцию.
***
Бродский о книге Ефремова:
— Как он решился перейти со второго абзаца на третий?!
***
Для Бродского Евтушенко — человек другой профессии.
***
Иосиф Бродский любит повторять:
— Жизнь коротка и печальна. Ты заметил, чем она вообще кончается?
***
Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
— Интересно, где здесь Южный Крест? — спросил вдруг Бродский.
(Как известно, Южный Крест находится в соответствующем полушарии.)
Найман сказал:
— Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву «А». И поищите слово «Астрономия».
Бродский ответил:
— Вы тоже откройте словарь на букву «А». И поищите там слово «Астроумие».
***
Шли мы откуда-то с Бродским. Был поздний вечер. Спустились в метро — закрыто. Кованая решетка от земли до потолка. А за решеткой прогуливается милиционер. Иосиф подошел ближе. Затем довольно громко крикнул:
— Э!
Милиционер насторожился, обернулся.
— Чудесная картина, — сказал ему Иосиф, — впервые наблюдаю мента за решеткой!
***
Бродский обратился ко мне с довольно неожиданной просьбой:
— Зайдите в свою библиотеку на радио «Либерти». Сделайте копии оглавлений всех номеров журнала «Юность» за последние десять лет. Пришлите мне. Я это дело просмотрю и выберу, что там есть хорошего. И вы опять мне сделаете копии.
Я пошел в библиотеку. Взял сто двадцать (120!) номеров журнала «Юность». Скопировал все оглавления. Отослал все это Бродскому первым классом. Жду. Проходит неделя. Вторая. Звоню ему:
— Бандероль мою получили?
— Ах да, получил.
— Ну и что же там интересного?
— Ничего.
***
Помню, Иосиф Бродский высказался следующим образом:
— Ирония есть нисходящая метафора.
Я удивился:
— Что это значит — нисходящая метафора?
— Объясняю, — сказал Иосиф, — вот послушайте. «Ее глаза, как бирюза» — это восходящая метафора. А «ее глаза, как тормоза» — это нисходящая метафора.
***
Сидели мы как-то втроем — Рейн, Бродский и я. Рейн, между прочим, сказал:
— Точность — это великая сила. Педантической точностью славились Зощенко, Блок, Заболоцкий. При нашей единственной встрече Заболоцкий сказал мне: «Женя, знаете, чем я победил советскую власть? Я победил ее своей точностью!»
Бродский перебил его:
— Это в том смысле, что просидел шестнадцать лет от звонка до звонка?!
***
Бродский:
— Долго я не верил, что по-английски можно сказать глупость...
***
Когда горбачевская оттепель приобрела довольно-таки явные формы, Бродский сказал:
— Знаете, в чем тут опасность? Опасность в том, что Рейн может передумать жениться на итальянке.
Сергей Довлатов. Анекдоты из жизни Бродского (Прочитано 1022 раз)