После войны мужского населения порядком поубавилось. Особенно заметным это было в селах. А вот наши два брата Кузьма и Егор, пришли с войны целёхонькие. Ни одного ранения. Говорили, что у них бабка была не то- колдунья, не то - верующая крепко в Иисуса и Деву Марию. Но видели люди часто, как выходила древняя уж старушка, за село и стояла там по часу, глядя вдаль и бормоча что-то. Короче, вернулись братья с фронта почти в один день. А дома уж жены ждут с детьми. У Кузьмы двое и у Егора парочка мальчишек. Поголосили бабы на радостях, отгуляли возвращение мужиков всей деревней, и за работу пора. Некогда на печи лежать. Хозяйство совсем в упадок пришло без мужских рук. Братья в самом соку были. Не смотря на пять лет трудных боев и походов, не сильно исхудали. Жены их, куда хуже выглядели. До срока состарились на непосильной работе и от недоедания, переживания за воюющих мужей и голодных детей. Но, слава Богу, война позади, дети живы, мужья под боком,живи и Бога благодари. Не успели бабы оглянуться, как у каждой во чреве по третьему ножками задрыгало. Оно и понятно. Кузьме 33 годок пошел, а Егор и того моложе. Пять лет без бабьей ласки, вот и дорвались! У жен животы растут. Понемнога мужей от юбок отваживать начали. Да не на тех напали. Своя не привечает , не беда. На селе вдовых молодок, хоть пруд пруди. И посочнее, и по пригляднее женушек будут. Большинство вдов на посягательство братьев, ноль внимания, конечно. Всё ждали, надеялись, что мужья вернутся. Но попадались и безотказные. Вот и завели себе братья по полюбовнице. Выбрали марух из тех, что подальше от дома жили. И пошло-поехало . После колхозной работы, едва управившись с домашними обязанностями, бежали братья ко своим милахам. Те, бабёнки разбитные обе были. Им хоть и трава не расти, а дай мужика погорячее , хоть каждую ночь, все едино! Милаху старшего Кузьмы -Матреной звали, а Егорову - Катериной величали. Вот и задумали Мотря с Катькой насовсем горячих мужиков к себе приворожить. Виданное ли дело, семьи разбивать? Плохое задумали, бабенки безмозглые. Но, для ворожбы сатанинской, нужна была земля с кладбища. Дело было зимой, в самые морозы. Вот и решили негодницы весны подождать . Зимы в то время стояли очень снежные, кладбище так замело, что и крестов не видно было. Как тут земли добудешь? Про дела мужей неприглядные, прознали конечно жены их законные: Анастасия -старшего Кузьмы и Серафима -Егора жена. Люди добрые донесли, да и сами не дуры- видеть и слышать не разучились. Братья врали женам,, что идут на мужицкие посиделки: Кузьма к Егору, а Егор к Кузьме. Да вот только меж собой их жены очень уж дружны были. И каждая знала, что у другой в доме творится. А мужики совсем распоясались. Дошло до того, что иногда и ночевать у своих марух оставались. Забегут по привычке, чтобы щей похлебать, да скот управить и бегом к своим зазнобушкам, а от них на колхозную работу к утру едва живые тащатся. Немецкие танки так мужиков не изматывали, как бабенки горячие. К весне поближе, когда уж сроки родин подходили, пришла Анастасия к Серафиме, уселась к печи поближе, да и разрыдалась в голос:"Чего делать будем, свояченица, как жить дальше станем? Уйдут мужики к молодухам, детей покидают. А кто им запрет. Ныне, вон посмотри сколько баб безмужних?" Серафима тоже фартуком слезы отирает, не знает, чем Настю утешить. Какое тут утешение, когда у самой живот выше лба, а муж такой же гуляка. Посидели бабы в обнимку, поплакали, помолились на единственную икону Всех Святых. Делать действительно нечего. Мужики беспартийные, партбилетом не припугнешь, судом не пригрозишь. Таких, как они много по селам развелось. Бросали мужья часто не молодых, измученных военным временем жен и уходили к молоденьким. Решили бабы мужей не ругать, а наоборот привечать по чаще, чарочку когда возможно будет, выставлять на стол, кормить по вкуснее, от себя и детей отрывая. Поднялась Анастасия , уходить пора, дети дома ждут. А на прощание еще раз перекрестилась на икону да и проговорила:"Справедливая старушка была бабка у наших мужиков. Жива была бы, так нашу бы сторону приняла. Хоть бы Николай Угодник помог нам как нибудь, ради деток наших." Перекрестилась еще раз да и подалась к своему дому. Дело днем было. Братья еще с работы нее возвратились. Вошла Анастасия в дом, а следом за ней старичок не высокий, белобородый через порог шагнул. Одет простенько, как большинство крестьян зимой одевается. Сума холщовая через плечо висит, вот и весь багаж стариковский. Видать издалека шагал. Усталый вид у дедули того был. Пригласила его Анастасия войти и к столу позвала. Много в то время по свету людей ходило. Война насиженные гнёзда пожгла не только у птиц, но и у людей.. "Раздевайтесь, дедушко, щи хлебать станем. Больше мне вас угостить нечем, но щи у меня хороши! Салом заправлены. " Старичок зипун свой снял и подсел к столу вместе с хозяйскими мальчишками. Налила Анастасия всем по миске щей, по куску черного хлеба отрезала, по паре рассыпчатых картох положила и сала порезала. Сало она хранила для зажарки щей, а тут расщедрилась. Уж больно вид у старичка заморенным был. Поел дедок с удовольствием, поблагодарил хозяйку, перекрестился на икону в углу и достал из котомки своей по большому куску сахара для мальчишек. У тех глаза разгорелись, схватили они сахар и драть скорей во двор, чтобы мать не отняла, да не прибрала. А старичок улыбается так по доброму и говорит удивленной хозяйке : "Ты последним куском с не знакомым человеком поделилась, а я тебе помогу в том, о чем ты сегодня просила". Анастасия никак понять не может, о чем и кого она просила. А дед достал из сумы горсть шариков , наподобие овечьих катышков, протянул Анастасии со словами: " Ты этим добром с женой Егоровой поделись. Как вечером мужья ваши с работы вернуться, на стол накрывайте, водкой угощайте, улыбайтесь, благоверным своим . А в водку по три шарика положите. И так по три вечера подряд. Ничего не бойтесь, никаких препятствий мужьям не чините, что бы они не делали. Хотите, чтобы мир и благодать в семьях наступила, чтобы перестали ваши благоверные кобелировать, делайте, как я сказал и ни чему не удивляйтесь" Сказав так, старичок одел свой зипун поношенный и шагнул за порог. Анастасия следом выскочила, переспросить кое-чего, а деда того и след простыл. Не по себе немного хозяйке стало, но почему-то поверила она старичку крепко. Никаких сомнений в голову её не запало. Понюхала она шарики. Ничего, приятно так пахнут, вроде как ладаном отдают немного. Побежала Анастасия снова через дорогу к Серафиме, рассказала ей все про странного старика и шариков отсыпала половину. Вот и вечер наступил. Братья смурные домой заявились. В душе и переживали они за семьи свои, и стыдно было немного, но уж больно сладки были полюбовницы их, очень уж горячо обнимали по ночам. Кузьма в своем доме, Егор в своем, торопясь поскорее к милахам сбежать, корма коровам задали, стайки почистили. А жены на порогах стоят, мужьям улыбаются и ласково так каждая своего в дом зовут, откушать и чарочку выпить. Ну мужики от чарочки не отказались. Махнул Кузьма стаканчик, капусткой заел, глаза замаслились, как у кота. Схватил он шапку в охапку, зипун на плечи и айда к милахе - Матрене. А Егор уже через дорогу к брату бежит, торопиться. Ничего мужики не сказали друг другу, но только помчались они до полюбовниц, так как меж ног чесалось, как никогда. Идут час, идут два. Вроде все, как всегда. Деревня своя, с детства знакомая, а конца ей нет. До милах ходу полчаса, а тут уж и ночь на исходе, а дойти не могут, вроде какая-то сила их назад сносит. Так и протоптались всю ночь без толку. А когда третьи петухи запели, каждый из братьев у ворот своего дома очутился. Подивились они такому обороту дел, но не пойдешь же уже по свету до полюбовниц. Делать нечего, отправились бедолаги по домам. На следующий вечер жены еще добрее оказались. Снова мужьям по стаканчику преподнесли, снова улыбались им и ласковые слова говорили. А у братьев, как мозги вышибло, еще сильнее им захотелось тот час же в постель под бабий бок. Свои вот вот родят, а на другом конце села подружки ждут. Жаркие, мягкие, как подушки. И снова понесли силы неведомые полудурков к полюбовницам своим. Не успели из домов выйти, а тут тройка сытых коней и кучер знакомый. "Сидайте, мужики, враз довезу, куда надо!" Вот уж обрадовались братья. Запрыгнули в сани и понеслись по вечерней улице как ветер . А из-под копыт у коней мокрые ошметки снега по глазам бьют. Велели братья кучеру у выезда из села остановиться, а сами от снега рукавами закрылись. "Слезайте, кобели. Приехали"- Голос у возницы вдруг сделался не человечьим каким-то. Вроде и слова понятные, но рык звериный. Братьев даже пот прошиб от неожиданности и страха. Раскрыли они лица, а рядом ни саней, ни коней. А сами они невесть где. В пустом поле, ночью и волки воют рядом. А село далеко далеко, едва огнями светит. Взвыли братья не хуже тех волков и поперли в сторону огоньков так, что пар от них повалил. Волки к счастью, отстали. Видно не входило в их планы сегодня Кузьмой полакомиться. Да и Егор им сегодня не по вкусу пришелся бы. Долго шли бедняги. Домой притопали уже тогда, когда люди добрые на колхозную работу собирались. И странное дело, пришли не с той стороны, куда к зазнобам отправлялись, а совсем с другого конца села. Третий вечер наступил. И снова все повторилось: Вкусный ужин, ласковые слова жен, их улыбчивые лица, и по стаканчику водочки с начинкой, о которой братья, естественно и не подозревали. Как приняли они по стаканчику, так сразу же забылись все прошлые неурядицы и страхи. Вылетели снова из домов своих , как коршуны. На этот раз добежали до своих зазноб безо всяких приключений. Не веря тому, что дом Матрены перед его глазами, Кузьма вошел в дверь и чувствуя, как сильно шевелится в штанах, ласково позвал:"Мотрюшка, красуля моя, шанежка сладкая. Это я. Где ты , голуба?" А "голуба" из горенки ангельский голосочек подала: "Тута я, голубь мой сизокрылый. Два денечка ждала напрасно, иди же скорей ко мне." Кузьма так бросился к зазнобе, что дверь чуть не снес. Лежит Мотря на широкой кровати и личико прикрыла уголком простыни. Кузьма одежку сбросил, портки распустил и простынку жадно сдернул с личика полюбовницы своей. И тут он почувствовал, как вместо приятного ощущения в портках, те промокли разом. На кровати лежала старуха. Но не просто старуха, а ведьма настоящая с гнилыми клыками, с бельмами вместо глаз. Вся сморщенная, с коричневой, местами облезшей до костей кожей. И вонь от неё такая стояла, что Кузьму вырвало прямо на мерзкую ухмылку страшилища. Слегка придя в себя, мужик с диким воплем , так ломанулся, что лбом вышиб входную дверь и даже не заметил этого. Вылетел он на дорогу, а навстречу ему Егор бежит и визжит, как недорезанный поросенок. О "красоте" своей милашки, Егор только через пол года брату рассказал, когда заикаться стал немного меньше. Как вошел Егор к Катерине своей, так тоже , наподобие брата своего запел:"Катюха моя, где ты? Исстрадался весь, соскучился." А та ему из спальни воркует, как голубка весенняя: "Иди ко мне скорее, радость моя." Егор в комнату вошел, а там стол от яств не виданных так и ломится. Вареники с творогом паром исходят, сало розовое на тарелочке просто светится насквозь. И поросеночек молочный в центре стола лежит на синем блюде, весь печеными яблоками обложен. И графинчик запотевший! С водочкой, видать. Остолбенел Егор от такого невиданного угощения. Подошел поближе, не сдержался, отрезал кусок порося и в рот. Да только шибануло ему в нос такой вонью, что закашлялся мужик. А как снова взглянул на стол, то вместо всей той роскоши, которую только что созерцал, увидел кучи отвратительных червей и пауков. Заорал он от неожиданности, а тут его сзади по плечу ледяная рука погладила Оглянулся Егор и нос к носу со скелетом столкнулся. С самым что ни на есть - скелетом мертвеца. И у Егора, как и у Кузьмы враз в штанах поплохело. Завизжал он по свинячьи и вон их страшной хаты. С месяц братья по ночам с воплями соскакивали, спать со светом под бочками у супруг своих ложились. А как с весенними ручьями, родили Анастасия и Катерина по дочке, успокоились немного гулены. Морока с них сходить начала. Но заикались и дергались еще долго. А вот про измены напрочь забыли. Да только Катерина с Матреной долго обиды простить не могли. Как земля оттаяла, так среди ночи, сговорившись меж собой, за кладбищенской землей отправились, чтобы бывших полюбовников вновь вернуть. Не известно, что там было, но с кладбища те прибежали с такими же воплями, как и их бывшие зазнобы- мужички. А утром каждая из них увидев себя в зеркала, заорали еще громче. За ночь обе молодые женщины поседели, как старые бабки. Новорожденных девочек крестили в единственно уцелевшей во всей округе церкви. Хотя в то время, почти никто детей не крестил. Но так захотели отцы дочек. Во время крещения, Анастасия, присмотревшись к иконам, увидела на одной из них знакомое лицо её зимнего гостя . Это был никто иной, как Николай Чудотворец. А с кладбища бабенок шалавых, до чужих мужей падких, говорят , бабка Кузьмы и Егора поперла. Хоть и померла давно, но правнуков своих не дала осиротить, не позволила.
#ПапиныСказки/Валентина Сараева-Булдакова
Как два брата стали верными мужьями (Прочитано 1335 раз)
Похожие темы (5)
