Таежная полянаАвтор: Демид Б
Эта история произошла со мной в возрасте 16 лет. Моя бабушка родом из маленькой таежной деревни, где на момент моего последнего пребывания осталось только 12 жилых дворов. В её семье было 6 детей, все разъехались жить по разным городам необъятного Советского Союза, и получилось так, что в деревне осталась жить только одна из бабушкиных сестер. Раньше мы часто ездили летом в гости в это чудесное место: величественные сосны, извилистая и чистая речка, звуки природы и еще много прелестей деревенской жизни. И тут раз бабушка пришла к нам в гости и сказала матери, что планирует съездить к Галке (так зовут ее сестру), мол, уже старые стали, когда еще свидимся. Я, услышав этот разговор, начал уговаривать бабушку взять меня с собой: во-первых, родители в то лето начали строительство коттеджа и мне абсолютно не прельщало проводить все лето, мешая раствор, подавая алкашам-строителям кирпичи и вдыхать ароматы кирпичной крошки вперемешку с запахом «Примы», во-вторых, почему бы две недели не провести на рыбалке, поскакать на лошади — тем более, что к соседям тети Гали практически каждое лето приезжал внук Егор, с которым мы пересекались пару раз и вполне сносно общались. Мама на удивление легко согласилась, и вот я уже трясся с сумкой в душном «пазике».
После 10 часов мытарств по нашим дорогам мы наконец-то добрались до деревни. Встреча была организована на высшем уровне, присутствовали все местные жители, как и принято, выпили, вспомнили прошлое, поплакали, да закончилось все песнями типа Зыкиной «Из далека долго». Мне просто не передать вам мое настроение, когда я узнал, что Егор не приедет, и мне теперь необходимо занимать себя две недели самому. Скажу сразу, что дом у тёти Гали был довольно большой, мне отвели место в дальней части, и только я устроился на кровати, как сразу погрузился в царство Морфея.
Проснулся я, как ни странно, в хорошем расположении духа. Окно было открыто, и в комнате было настолько свежо и пахло разнотравьем, что даже самый заядлый пессимист невольно бы улыбнулся. Я уже слышал, как на кухне готовятся к завтраку: бабушка с сестрой смеялись, гремели посудой и накрывали на стол. Я быстро оделся, вышел поздороваться и увидел сына тёти Гали. Ну как же я мог забыть про дядю Витю? Он был егерем в местных лесах и часть лета проводил в гостях у своей матери. Мужиком он был хорошим, лес знал как свои пять пальцев и очень интересно про него нам с Егором рассказывал. Мы обменялись крепким рукопожатием, перекинулись фразами типа : «Ну ты и вымахал, как жизнь?» — и т. д. После завтрака он предложил мне сходить на охоту, на что я с радостью ответил согласием. Идти нам нужно было до старого охотничьего домика, что составляло около 15 километров.
После коротких сборов мы выдвинулись в путь. Сначала идти было легко: хоть яркое солнце и пробивалось сквозь кроны вековых гигантов, но в бору было прохладно. Умопомрачительный запах хвои и трав и непривычные для городского обывателя звуки множества птиц делали наш путь увлекательным. Мы останавливались на рыбалку, поймали трех щук на уху — в общем, блаженство. Но по прошествии некоторого времени начала накатывать усталость. Для тех, кто не был в настоящей тайге скажу, что это не то место, которое представляют в кино: тропинка и маленькие ельники. На самом деле это поваленные сосны, дорога то уходит вниз, то круто идет вверх, ветки так и хотят хлестнуть тебя по лицу — в общем, есть неприятные моменты.
К вечеру дня мы вышли на большую поляну, и дядя Витя сказал, что за ней и находится охотничий домик. Я с радостью бросился в высокую траву, но он остановил меня и сказал, что лучше это место обойти. Я, проявляя весь свой юношеский максимализм, начал спорить с ним, объясняя ему законы проведенной прямой из геометрии, пытался склонить его пройти более коротким путем, но он почему-то был непреклонен. Итак, я в плохом расположении духа отправился за ним обходить эту огромную поляну. Он пытался разговорить меня, но я всячески давал ему понять, что очень обижен.
— Поверь мне, так будет лучше, — сказал дядя.
— Каким образом-то? — парировал я.
— Ну хорошо, слушай. Раньше на этом поле косили траву всем селом, — начал свой рассказ мой попутчик. — Оно делилось на деляны для каждого дома, и начинался сенокос. Делил поле староста деревни, делил справедливо, никого не обижал, но один раз мы с твоей бабкой чуть было не обиделись на него. Случилось это в один из дней, когда мы пошли с ней стога собирать, пришли на свой участок и начали сгребать сено. Видим — вдалеке на другом участке работает одна девушка, да только мы вдвоем стог собираем, а она за это время три. «Витька, а чей это участок?» — спросила тогда мня твоя бабушка. «Старосты это участок, вон и дочь его работает, только почему-то одна, да только смотри, какой староста себе участок взял — трава густая, раз так быстро она стога скидывает, вот хитрец!». И продолжили работу дальше. Вдруг слышим — кричит нам что-то Полинка (так звали дочь старосты) и руками нам машет, зовет. Я и говорю твоей бабке: «Сходи, посмотри, что ей там надо, а я работу продолжу». Ушла она, а я остался работать. Проходит время, а она вся бледная приходит и говорит: «Иду я к Полине, а она все дальше отходит и все зовет. Дошла я за ней до начала леса, там она остановилась и улыбается, стоит. Только, Витька, испугалась я, не пошла в лес, что-то в Польке не то».
— И что же дальше было? — спросил я у дяди, подогретый интересом.
— Да ничего, продолжили работу, смотрим — Полька тоже на участок вернулась и сгребает сено, потом опять кричать нам что-то начала и машет, мол, идите сюда. Я Екатерине (имя моей бабушки) и говорю: не смотри ты на нее, видимо, голову перегрела. Так и закончили работу, смотрим — а дочки старосты-то уже и нету. Вернулись в деревню, Катька первым делом побежала к председательскому дому, узнать у Полинки, что же она хотела. Я остался дома, стал коня распрягать, как вдруг вбегает твоя бабка и говорит: «Витя, нечистый это был», — и ревет. «Да какой нечистый-то? — спрашиваю я ее. — Ты чего несешь?». «Полинка с утра в город с отцом уехала на колхозном автомобиле». Тут мне стало не по себе, но доля сомнения осталась, вдруг шутка чья дурная. Успокоил я бабушку твою, занялся своими делами и забыл уже совсем об этом случае. Как вдруг слышу — остановилась машина у дома председателя, и из нее вылез он с дочкой. Я узнал потом у водителя, что они действительно были весь день в городе. В следующие разы на сенокосе ничего необычного не происходило, но, как оказывается, только у нас. Жители деревни начали говорить, что видят там разных людей, кто знакомых, кто незнакомых, а кто и самих себя. На собрании колхоза, пока не случилось еще чего страшнее, решили все вместе перенести сенокос на другие поляны, благо таковые имелись, хоть и меньше, конечно, но без чертовщины.
— И все прошло? — спросил я.
— Да, больше никто ничего не замечал, — сказал дядя Витя. — Ну вот, мы и пришли почти.
И вправду, недалеко виднелась маленькая избушка аккурат за этим полем.
— Только недавно, месяца два назад, когда я обход делал... — продолжил мой попутчик. — Видел я самого себя на этом поле.
— Как самого себя?
— Да вот так, смотрю — стоит, на меня пялится, улыбка на все лицо, и рукой так слабо помахивает, мол, иди сюда, — ответил мне дядя.
— А ты что?
— Что-что, отвернулся, чуть не поседел окончательно, и пошел дальше. Больше ничего и никого не видел.
Скажу честно, меня пробрали в тот момент мурашки и стало не по себе, ведь я шел совсем рядом с тем самым местом, где приключились все эти истории. Задумавшись над этим, я и не заметил, как мы пришли. Начинало смеркаться, мы развели костер, сварили уху из пойманной нами рыбы, говорили о том о сем, немного выпили (я знал, что дядя Витя никому не расскажет про пару рюмок самогона) и начали готовиться ко сну.
Охотничий домик представлял собой бревенчатую избушку без окон, с массивной дверью и двумя лежанками. Вырубился я практически сразу, но проснулся оттого, что услышал чьи-то шаги за дверью. «И чего не спится?» — подумал я, но увидел, что дядя Витя сидит рядом с керосиновой лампой и показывает мне, чтобы я молчал. Я тоже сел, но страшно не было, я почему-то сразу подумал, что это медведь почуял стоянку и пришел поживиться чем-нибудь, что оставили люди. Мы же были за крепкими стенами избы, с крепкой дверью и засовом, а также у нас были ружья. Но вдруг все стало тихо. Потом мы услышали, что кто-то обходит избушку. Снова тишина — и вдруг стук в дверь. Меня начало не на шутку трясти, сердце забилось так, будто сейчас вылетит, но дядька был относительно спокоен и сосредоточен.
— Кто там? — спросил он.
Ответом была тишина, только слабое шарканье и толчки в дверь. Я весь покрылся мокрым потом и крепче стал сжимать ружье.
— Кто там? — снова повторил дядя.
— Люди добрые, впустите, — проговорил кто то за дверью севшим голосом. — Мне бы только водицы, да дорогу показать.
— Нет у нас воды, дорогу не знаем, иди подобру-поздорову, — ответил ему дядя Витя.
— Впустите,— снова раздалось за дверью, и сопровождалось это резкими тычками в дверь.
— Что это за херня?— дрожащим голосом выдавил я из себя.
— Не знаю, — ответил мне дядя, — но ни ног, ни тени нету, — и показал пальцем на щель между полом и дверью.
Я посмотрел туда и не увидел ничего, хотя в дверь толкались и стучались. Мне стало плохо, к горлу поступил ком, в висках застучало с такой неимоверной силой, что мне казалось, будто голова моя лопнет. А стуки в дверь и фраза «впустите» до сих пор продолжались. Потом в дверь начали биться с такой силой, что я не на шутку испугался — а выдержит ли она? После этой мысли я потерял сознание.
Пришел в себя уже утром. Дядя Витя сидел у открытой двери и судорожно курил. Он рассказал мне, что весь этот ужас продолжался до рассвета, потом все просто стихло. Мы быстро собрали вещи и ушли.
Больше я не ходил далеко в тайгу. Но остался один вопрос — что же это было и что бы случилось, если бы мы открыли дверь?
P. S. Деревни больше не существует: кто-то уехал к родственникам в города, тетя Галя умерла своей смертью, но это было уже после того, как в деревне без вести пропали два человека...
Поезд-призракАвтор: Очевидец
Читая истории на сайте, я часто натыкаюсь на однотипные вещи. Многие думают, что это плагиат или неумение придумать что-то свое. А вам не приходила в голову мысль о том, что показания незнакомых между собой людей могут совпадать и по другой причине? Эти люди видели одно и то же. К данной мысли я пришел, прочитав здесь две истории про поезда. И вот почему.
В прошлом году я решил провести отпуск в Екатеринбурге. Сам я живу в Уфе, столице Башкортостана — живописный, скажу я вам, город. Сел утром в нижневартовский поезд, который должен был прибыть в столицу Урала около полуночи. Номер в гостинице был заказан, телефон местного такси вбит в телефон. Оставалось улечься поудобнее на любимой верхней полке купе и врубить в наушниках любимого Леонарда Коэна. Со мной ехала какая-то семья: мама, папа, сын лет семнадцати. Я им по мере прочтения отдавал юмористические журналы, а поезд мерно покачивался и двигался вперед.
Как это часто случается, произошли какие-то накладки, и нас продержали сначала тридцать минут в Усть-Катаве, а потом больше часа в Чебаркуле. Таким образом, мы шли с опозданием в полтора часа.
Около полуночи я тихо, чтоб не разбудить соседей, вышел покурить. Люблю запах поездов, люблю, прислонившись к окну, наблюдать, как уплывают вдаль шпалы, фонари, редкие бараки на перегонах, полосатые столбики пикетов. Сейчас я, хоть убей, не вспомню название станции, стоянка на которой длилась три минуты, а вокзалом служил кирпичный сарай с неуместными на нем часами.
В тамбур вышла проводница, чтобы посмотреть, открывать ей дверь или нет, но никто не стремился уехать из этой дыры в Нижневартовск, а значит, можно было не суетиться. Только девушка, определенно из местных, в спортивном костюме и дутой куртке красного цвета шла, разговаривая по телефону. Взмах головой, черные волосы развеваются по ветру, и от неловкого движения гаджет полетел на шпалы.
Стрелки на вокзальных часах перескочили на десять часов вечера по московскому времени. Местное время — ноль часов ноль минут. Полночь.
Девушка соскочила на шпалы, наклонилась за телефоном, в моих наушниках Коэн просил дать ему крэк и секс, Сталина, Берлинскую стену и Святого Павла. Даже сквозь музыку я услышал нарастающий гул поезда. Вагоны проносились с огромной скоростью там, где была девушка. Каждый вагон, каждое окно отпечаталось в моей памяти, словно снимки безумного фотографа. Раззявленные рты, безумные, полные боли глаза без радужных оболочек, перерезанная глотка женщины, стучащей в окно. В тамбуре плясал висельник в поисках опоры. Все пассажиры были мертвы и все пытались вырваться. А в наушниках Коэн вещал о душах, кричащих: «Каюсь, каюсь, каюсь». Коэн не знал, о чем они говорят. Коэн пел хриплым голосом, а мимо меня неслись вагоны, наполненные трупами.
Чья-то рука отдернула меня от окна. Гул поезда стих, я осторожно посмотрел на рельсы, ожидая увидеть мясо, кишки, кровь, но девушка в мокрых трениках смотрела на нас выпученными глазами и что-то бормотала.
Поезд тронулся, и злополучная станция поплыла вдаль. Я снял наушники:
— Эт-т-то что было? Т-т-ты знаешь? Ты м-м-меня оттолкнула, значит, в курсе?..
Я запинался и при этом кричал. Меня охватила паника. В первый раз за неполные двадцать семь лет жизни.
— Идемте ко мне, я все расскажу...
Через пять минут мы сидели в служебном купе и хлестали из стаканов коньяк с шоколадом. Женя, так звали проводницу, угощалась шоколадом, а я — коньяком.
— Я здесь семь лет работаю. Девчата рассказывали про поезд-призрак. Кто-то его видел, кто-то нет. Я не верила. Первый раз я столкнулась с ним лет пять назад. Я тогда закрыла глаза и молилась. Думала, так не бывает, что это сумасшествие. Я списала бы все на глюки, но нет — его видели еще две девочки. А в третьем вагоне на своей станции не вышел пассажир. Он исчез, оставив паспорт, вещи. Просто исчез. Мы сдали его имущество и забыли. Мало ли, может, крыша поехала. — Женя, выдохнув, опрокинула в себя стакан. — Я тогда не подумала про поезд-призрак. Да, в страшилках говорится, что нельзя долго смотреть на него, а то засосет, но я и в страшилки не верила. А два года и три месяца назад я решила прокатить свою подругу зайцем. Ей нужно было из Челябинска в Нижневартовск на заработки, ну, я ее и посадила. Девчата сказали утром, что за Свердловском видели тот поезд. А Оксану, подруженьку свою, я больше не видела. И никто не видел.
Женя расплакалась — ах, эти пьяные слезы... «Как бы ее не уволили», — мелькнула мысль.
Я просидел у Жени до самого Екатеринбурга. Думал о поезде, его пассажирах и неведомой Оксане.
Женю после той ночи я больше не видел, хотя обратно ехал тем же рейсом в соседнем вагоне. А композиция Леонарда Коэна навсегда покинула мой плейлист.
«Мне бы Катю»Мы с мужем заядлые «интернетчики», поэтому, заехав в новую квартиру, сразу подключили стационарный телефон и Интернет.
Телефон зазвонил уже в первую ночь после полуночи. Мы не спали, смотрели кино, так что ответили очень быстро. Трубку взял муж. Минуты две он стоял молча с вытянутым лицом, а потом поманил меня рукой и дал послушать. Из трубки доносились треск и шипение, и где-то очень далеко мужской голос что-то монотонно рассказывал. Из-за посторонних шумов речь было сложно разобрать; единственное, что я уловила — это что-то про Максима, про то, как «там хорошо», и про какую-то Катю. Женское имя наш невидимый собеседник особенно выделял интонацией, несколько раз требовательно повторив: «Катю, Катю... Мне бы Катю. Передайте Кате».
— Странно... Наверное, номером ошиблись, — сказал муж и положил трубку.
Этот случай, скорее всего, даже не запомнился бы нам, если бы через пару дней звонок не повторился. На сей раз трубку взяла я и услышала четкое: «Холодно тут». Затем снова бормотание, причем голос был тот же самый, мужской. И снова: «Катю, мне бы Катю». Дальше я слушать не стала.
Через день — очередной звонок. Мы надумали отметить новоселье и пригласили друзей. К телефону подошел Илья, коллега моего мужа. Будучи немного навеселе, он решил подшутить над звонившим и стал задавать ему дурацкие вопросы. Все это было смешно и забавно, пока Илья не ляпнул:
— А вы не с того ли света звоните?
Услышав ответ, он побледнел.
— С того, где вы все будете, Илья, — так же монотонно сказал звонивший.
— Идиот! — выругался наш друг. — И откуда он знает мое имя?..
Вся честная компания обсмеяла испуганного Илюшу: мы были уверены, что нас кто-то разыгрывает. А через час, когда все собрались расходиться, телефон вновь зазвонил. Трубку взяла Галя, моя двоюродная сестра — она ближе всех стояла к аппарату.
— Здесь никакой Кати нет. Не звоните сюда больше, — заявила она.
В коридоре повисла тишина — сестра стояла с трубкой, из которой слышался угасающий голос, а на полу лежал… шнур от телефона. Кто-то случайно выдернул его, видимо, зацепившись ногой. Голос постепенно стихал, а потом в трубке повисла тишина. Наших гостей как ветром сдуло...
Звонки после этого прекратились. Должно быть, звонивший отчаялся найти свою Катю по нашему номеру. Мы с мужем, вспоминая о случившемся, всякий раз задаемся вопросом: кто же все-таки нам звонил? И, главное, откуда?..
Тёмный наволокБыло это в начале 90-х. Меня, мелкого третьеклассника, как обычно, отправили на лето в деревню к бабке с дедом. Деревня была не такая уж убогая, ибо Крайний Север (кто был в глубинке Архангельской области, тот поймет). Старинные, деревянные двух— и трехэтажные дома, большой двор, коровы, куры. Деревня стояла на берегу реки у устья Белого моря, на ближайшие 250 километров ничего толком нет, глушь глушью. Но туда я ехал с удовольствием — компьютера ведь тогда не было, а тут можно гулять с местной шпаной, спать, смотреть по телевизору смешного Ельцина и бабкины сериалы. Бабка с дедом тоже хорошие были, хозяйственные, жили относительно небедно, да и мы всем помогали. Дед вообще как царь жил, имел снегоход с лодкой моторной, что не у каждого колхозника было. Мужик он был с большой буквы. Огромного роста, сажень в плечах, жилистый, с бело-черной бородой и громким басом, он не выглядел на свой восьмой десяток. Еще глаза у него не было, фрицы выбили. На праздниках в пиджаке на елку новогоднюю был похож, весь в медалях. Вояка, прям Один одноглазый. Песни всегда пел и шутки шутил.
Так вот, решил дед, как обычно, к избе в тайгу ехать, да и меня взял, чтобы жизни учился — рыбу ловить и силки ставить. Сели с утра на лодку, всё собрали, бабка еды наложила. Путь долгий был, день плыть. Погода отменная была, комары на реке не донимали. Дед все шутил про какие-то цацки мясистые, которые я хватать должен, когда девушку мечты увижу. Понесло старого — уж лучше про войну рассказывал бы, но он этой темы избегал всегда, говорил, мал те ужасы знать. Следов людей на берегах не было, лишь вдоль берега иногда попадались всякие бочки да бревна.
Где-то к вечеру мы приблизились к большой крутой излучине. На высоком берегу виднелись какие-то старые развалины — видно было, что давно здесь кто-то жил. Дед насторожился, говорит, мол, место это опасное и зовется «Темный наволок». Погода, как будто услышав деда, резко поменялась, заморосил дождь, тучи налетели. Рябь на воде быстро переросла в неплохую такую качку. Я малой был, плавать не особо умел и боялся сильно, держался за деда, как за дерево, просил его причалить. Дед молчал и лишь прибавлял скорости на моторе. Дальше ветер совсем осмелел, лодку шатало только так. Вода заливала днище. Я начал плакать. На душе как будто пусто стало, страх непонятно чего появился.
Дед, хоть и был с виду невозмутим, но было видно, что тоже не в себе. Попытки плыть дальше были оставлены, и мы причалили к берегу. Надо было спрятаться от дождя и ветра, благо вдалеке виднелся покошенный сарай. Дед уже открыто нервничал, глаз его единственный бегал из стороны в сторону, а руки дрожали. Он как будто хотел что-то сказать, да не мог. Привязав лодку, мы направились к сараю. Внутри ничего почти не было — старые сети, жестяные пустые банки да ржавая лопата. Снаружи уже вовсю шла буря. Дед расстелил брезент, достал термос, чтобы налить чаю, но руки его ходили ходуном. Я всерьез забеспокоился. Начал спрашивать, что с ним, а он лишь невнятно что-то бормотал, как я понял, про проклятое место. Затем он посмотрел на меня с дикой усталостью — такого взгляда у деда я раньше не видел, — и сказал, что ему что-то плохо, и он вздремнет, и потом в путь дальше, а там и погода стихнет. Положил рядом, предварительно зарядив, ружье и наказал не уходить никуда и чуть что будить его. Спустя некоторое время на меня накатила дикая усталость, я честно пытался бодрствовать, но вместо этого впал в какую-то непонятную дрему.
Проснувшись, я не сразу понял, что что-то произошло. На улице вроде бури не было, стояла ночь. Дед лежал, как лежал. Я решил его разбудить, но не смог. Дед не дышал. Вот тут-то меня взяла паника. Я испугался до смерти. Один в тайге, ночь, дед никак не реагирует. Взяв всю волю в кулак, решил искать помощь. Подняв еле как ружье (вдруг волки или еще что), я побежал к лодке. Тут я понял, что пространство как будто изменилось: небо отсвечивало багровым светом, ветра не было совсем. Река была абсолютно обездвижена, а в носу ощущался запах гари, звуки слышались не как обычно. Это все выглядело, как настоящий кошмар. Посмотрев на вершину берега, я увидел деревянную церквушку. Готов был поклясться, что ее днем не было. В церквушке горел свет. Я побежал туда, бросив ружье. Приблизившись, я услышал голоса — они читали молитву. Открыв дверь, я увидел множество людей: женщины, дети, старухи и мужчины. Они не обратили на меня внимания. Смотрели на икону и молились.
Выглядели они странно — одежду такую я видел только в старых бабкиных семейных фотографиях. На женщинах платки, платья, дети в рубахах, мужчины в черных зипунах. Я начал просить их о помощи. Все обернулись и посмотрели на меня. Две женщины подошли ко мне и взяли за руки, мужчины закрыли за мной дверь на засов. Я кричал, говорил, что деду моему нужно помочь, но они не слушали. Они привели меня к иконе и сказали молиться. Их речи действовали на меня странно, как гипноз. Не знаю почему, но я начал что-то бормотать про Иисуса, хотя никогда Библию даже не открывал, о деде забыл и погрузился в какое-то забытье. Женщины и старухи начали говорить, что мы все очутимся в Раю, что Бог нас ждет, а Антихрист не получит наши души. Я не понимал, что происходит, да и не хотел. Слова людей из молитв плавно превращались в рыдания, дети начинали кричать. Мужчины стояли с каменными лицами, беззвучно читая молитву.
И тут резко наступила гробовая тишина. В дверь церквушки начали ломиться, причём с каждым разом все сильнее и сильнее. Я не знал, кто ломится, но это было страшно. Женщины и дети заорали в истерике. Мужчины оцепенели на месте. Один из них вдруг взял свечу и решительно кинул ее в охапку сена в углу. В помещении мгновенно начался пожар. Никто не бежал, все смотрели на распространяющийся огонь, и я понял, что они решили сжечь себя и меня заодно вместе с ними. Подумал бежать, но понял, что женщины вцепились в меня намертво. Огонь все приближался, люди начинали гореть и истошно кричать. Дверь в это время еле держалась от натиска ударов извне. Меня объял нечеловеческий страх. Огонь, дым, непонятные люди, решившие себя и меня сжечь заживо, да ещё и в церковь ломился настоящий Антихрист. Я начинал терять сознание. Но тут дверь в помещение была выбита, и на меня сквозь огонь и дым надвинулось непонятное огромное существо. Через слезы я увидел, что в руке у него огромный топор, и он двигался именно ко мне. Рука замахнулась в ударе, я зажмурил глаза, готовый к смерти, но тут удар, и что-то брызнуло.
Оцепенение закончилось. Я открыл глаза и увидел мертвых старух, что держали меня. Повернув голову, я увидел человека. Покрытый копотью, с искаженным в дикой ярости одноглазым опаленным лицом и с окровавленной лопатой в руках стоял мой дед. Взяв меня за подмышки и прижав к груди, спасая от огня, он помчался вон из церкви, отгоняя лопатой обступающих нас горящих людей. Стоял гул: «Антихрист! Антихрист!». Кольцо одержимых людей сжималось. Дед дрался отчаянно, ничего не видя, я слышал звук лопаты, дробящей кости, и мощный дедовский мат. Чудом выбравшись из церкви, дед побежал со мной к берегу, и больше я ничего не запомнил…
Проснулся я в райцентре в больнице. Медсестра сказала, что у меня отравление угарным газом и ожоги дыхательных путей. Меня нашли рыбаки в лодке за 50 километров от «Темного наволока», без сознания и укрытого брезентом. Спустя несколько дней нашли и деда — он полулежал-полусидел в том же месте, в котором я его оставил перед выходом из сарая. Никакой церкви там не было, лишь давно заросшие обугленные бревна. Моей истории о «Темном наволоке» милиция из райцентра не поверила, как и мои родители — списали на шок. Лишь участковый и рыбаки, нашедшие меня, перекрестились.
Бабку мы забрали с собой из деревни, деда похоронили. Когда я повзрослел, бабушка уже почти при смерти рассказала историю, о том, как сотрудники НКВД в 20-х годах хотели увести из тайги и культурно просветить местных старообрядцев, пытались взять силой, но те заперлись в своей церкви и сожгли себя заживо, думая, что на землю явился Антихрист. Потушив пожар и разобрав пепелище, они нашли еле живого ребенка. Это был мой дед.
История одной женщиныИстория записана со слов Валентины Фёдоровны, г. Барнаул.
Осиротела я в 15 лет. Отец и мать погибли в аварии в конце 70-х и я осталась жить с моим престарелым дедом. Дед мой был человеком необщительным, замкнутым, но добрым. После пенсии работал, лишь бы хоть как-то поставить меня на ноги, одеть-обуть, образованным человеком сделать. Отучившись почти 6 лет, я смогла уже сама зарабатывать копейку в дом и дать деду покой на его заслуженной пенсии.
Работа подкосила здоровье деда, в последние годы жизни он слёг совсем и теперь мне приходилось очень много работать, чтобы заботится о нём и дать ему комфортную жизнь. Так и жили 3 года, пока не позвонила соседка и не сообщила, что в в обед его не стало.
Родни у меня больше никакой не осталось, были лишь соседи, которые взялись помочь с похоронами. Я очень горевала, но оформление всяких справок и беготня отвлекали меня. Пока соседка организовывала всё дома, я за день успела так набегаться, что валилась с ног от усталости. Пришла домой в 10 вечера, да сразу в одежде завалилась на кровать, провалившись в глубокий сон.
Проснулась я от жажды. Ничего не соображая поплелась в кухню, сонно зевая. В голове шумело, ноги гудели, веки слипались. В коридоре скрипнула дверь комнаты, по привычке выглянув из кухни я столкнулась с дедом, который вышел из своей комнаты, улыбнулся и попросил подойти к нему. Сонно бросив ему, чтобы он вернулся в постель и я сейчас приду, я поплелась на кухню снова. И лишь когда наполнила стакан водой, в голове моей прояснилось: дед-то умер! Как тогда застучало моё сердце, словами не передать. Ноги подкосились, я стала судорожно тереть глаза и умывать лицо холодной водой. Высунув голову в коридор, поняла, что там никого, я пулей выскочила на лестничную клетку и стала барабанить соседке. В ушах звенело, и наверняка я была белее простыни, когда соседка открыла мне двери. Выслушав меня, советская женщина, воспитанная на партии и коммунизме, яростно крестилась и винила себя, что они забыли позвать меня к себе на ночь. Налив мне 200 грамм водки, она уложила меня на диван и я снова отключилась.
Деда похоронили. Всё то время я думала о той ночи, привиделось ли мне это, моё ли подсознание сыграло со мной злую шутку?
А может и правда, его душа хотела попрощаться и деду было одиноко одному. Он приснился мне всего лишь раз, на 40-й день, обнял меня во сне и сказал, чтобы я не горевала, что осталась совсем одна, что моя жизнь скоро сильно изменится и у меня будет очень большая и шумная семья. Так оно вскоре и случилось – я встретила будущего мужа, родила четверых детей-погодок.
Деда вспоминаю часто. Приношу на могилу его любимые ландыши, детям часто рассказываю о нём. У меня уже есть трое внуков, семья у нас и правда очень шумная и большая, как и пообещал в моём сне мой дед. Такая вот история.
Источник:
интернет
Таежная поляна (Прочитано 1448 раз)