Из сети.
Вы когда-нибудь жалели об упущенном? О возможностях, людях, деньгах? Я стараюсь делать это пореже. А тут произошёл случай, который ещё раз напомнил: всё, что ни делается, – к лучшему. Особенно когда речь идёт о тех, с кем нам не по пути.
У меня есть подруга Марина, а у неё – багаж любовных воспоминаний. Багаж-то её, но несём мы его вместе, три бывшие студентки, которые делили одну комнату в общаге на троих.
Всем, кто хотя бы раз видел Маринку, кажется, что при своих внешних данных – стройная и высокая пепельная блондинка с греческим профилем – она могла бы выйти замуж, к примеру, за Михаила Прохорова. Нарожать ему семерых детей, а себе выпросить какой-нибудь бизнес вроде парфюмерного бутика, салона красоты или клиники пластической хирургии.
Но Марина живёт в обычном доме со стандартным мужем, двумя среднестатистическими детьми и простецкими кошкой и собакой. Скучно живёт, короче. Как и все мы. Но нам это позволительно, чай не супермодели, а ей – нет. Подвела, так сказать, не оправдала возложенных надежд.
И вот когда мы собираемся за бутылочкой чего-нибудь не очень крепкого, но приятного, то вспоминаем её кавалеров. Вспоминаем каждого – студентов и разномастных торгашей, которых во времена нашей юности было пруд пруди. И все мужчины из этого списка, на наш взгляд, унылы и однообразны. Все, кроме Найка.
О, какой он был! Любой принц меркнет на его фоне. Высокий, осанистый, косая сажень в плечах, сексуальная лысина и кривоватая многозначительная улыбка. Неизменный атрибут – чёрные очки. Ему бы в кино сниматься и поклонницам автографы раздавать, но Найк был влюблён в Марину. Причём так сильно и бескорыстно, что мы завидовали.
Вообще-то его звали Коля, но это тривиальное имя не нравилось нам, девушкам девяностых. Вот и придумали – Найк.
Он увидел Маринку на улице. Дело было весной, наша красавица шла из института. Стояла перед светофором и обдумывала, на что потратить последние копейки: на заварную лапшу с аппетитной куриной ногой на упаковке или на две соевые сосиски. В тот момент, когда выбор пал на сосиски, Найк вышел из своей белой «семёрки» и протянул Маринке свежие хрустящие красные тюльпаны. Они пахли счастьем и сытой жизнью.
– Девушка, вы такая грустная. У вас что-нибудь случилось? – спросил красавец-мужчина у Маринки.
– Нет! – ответила она и сделала козью морду, дурочка. Маринка ненавидела, когда её клеили таким вот избитым способом. – Вы бы ещё спросили, не нужен ли моей маме зять.
– О зяте я спрошу после первого свидания, – спокойно ответил мужчина. – Может, поужинаем? Знаю хорошее место.
Маринка, конечно, поломалась для проформы, но голод не тётка – пошла ужинать, правда, с условием, что она не услышит пословицу «кто девушку ужинает, тот её и танцует». Найк шутку воспринял как оскорбление – мол, он не такой.
Привёз Маринку в ресторан, где собирались бритоголовые парни в кожаных куртках и бизнесмены в кровавых пиджаках. Было видно, что Найка здесь знают и уважают. Забегали официанты, заискивающе предлагая нечто труднопроизносимое и малоприятное на слух, но, видимо, очень вкусное. После студенческой каши с фасолью даже ярко-розовый кусок колбасы казался Маринке деликатесом.
Желудок выл, но девушка держала марку.
– Мне всё равно, что есть, я не голодна. Закажи сам, – лениво протянула подруга.
И Найк заказал поросёнка, изо рта которого торчал пучок свежей зелени. Зрелище было то ещё, но, вспомнив, что дома шаром покати, Марина решила больше не стесняться и спросила:
– А если мы это не доедим, можно забрать с собой? У меня там девочки голодные…
– Конечно! Мы привезём твоим девочкам корзину продуктов, не волнуйся, – ответил Найк, и Маринка покраснела.
Пока она ела, он смотрел так, будто ждал её целую жизнь. Потом вдруг начал читать стихи – плохо слепленные, бесталанные и пафосные, о любви, о Родине, о дружбе.
«Лишь бы не запел, – думала Маринка. – Иначе не выдержу». Но он запел. Громко и фальшиво, как пел в глубоком Маринкином детстве деревенский петух. Террор вокалом она выдержала, жидко похлопала, и ухажёр после прогулки по набережной привёз её домой – как и обещал, с большой корзиной продуктов. На прощание галантно поцеловал ручку.
В тот вечер мы ели ананасы, запивали их шампанским и убеждали Маринку, что плохой голос и бесталанные стихи можно потерпеть, а вот высокая поэзия на пустой желудок теряет всякое очарование.
– Девочки, но он тупой! У него лысина, короткие пальцы, и от него пахнет, как в восточной парфюмерной лавке!
– Сама тупая! – хором кричали мы. – Тебе такой шанс выпал, а ты ведёшь себя как полная дура!
Под напором наших аргументов Маринка согласилась на ещё одно свидание. Вернулась с него мрачнее тучи. Выяснилось, что весь вечер они провели на аттракционах и Найк пересказывал ей книжку бородатых анекдотов.
– И что? – снова кричали мы. – Послушала анекдоты, посмеялась ради приличия, не трудно же! Привыкнешь к нему, ещё и влюбишься из-за хорошего отношения. Он тебя завоюет!
– Да не могу я так! – снова шла в отказ Маринка. – Ну, представьте, что вы живёте с человеком, который за ужином читает вам стихи из свадебных открыток, завывает про белого лебедя на пруду, а когда ест борщ, у него изо рта торчит капуста. И ещё он всё время травит анекдоты и икает. Удавиться можно. И лысина его, и улыбочка манерная – тьфу! Вам нравится, вы и встречайтесь, а я к нему на пушечный выстрел не подойду.
И она грохнула кружкой с чаем о старый рассохшийся стол. На этот раз переубедить подругу мы не смогли.
Но поражались тому, как страдал Найк. Казалось бы, два свидания, ничего особенного, но он здорово влип, слал ей сообщения на пейджер (хотя с деньгами было очень туго, пейджер, главная новинка того времени, у Маринки имелся).
– Что не так? – спрашивал Найк. – Что я могу сделать, чтобы мы были вместе?
Маринка отмалчивалась, а когда он стал вечерами дежурить у общаги, вышла и, прямо глядя ему в глаза, сказала:
– Ты, Коля, мне не нравишься и никогда не понравишься. Найди себе другую.
– Но я, как увидел, сразу понял, что искал именно тебя. Ты мне даже снилась! Я вот ночью стихи написал, – Найк полез в карман.
– Нет, только не это! – отрезала Маринка. – Никогда не читай мне больше стихов. И вообще никому не читай. И не пой, и анекдоты не рассказывай. Прости, но всё это не твоё!
Последним штрихом их так и не начавшегося романа стала корзина роз, заказанная на дом.
– Лучше бы еда, – вздохнула Маринка, принимая подарок. В цветах лежал конверт с запиской: «Если передумаешь, буду очень рад».
Но Маринка не передумала. Мы стонали от негодования.
Со временем история обросла новыми подробностями и мифами. Корзина роз превратилась в комнату, заваленную цветами, кратковременная любовь Найка – в вечные страдания, да и сам он стал казаться нам особенным, наделённым обаянием и юмором, отсутствовавшими в действительности.
И хотя прошло уже почти двадцать лет, каждый раз, когда мы собирались на посиделки, вспоминали эту драматическую историю.
Точку в наших фантазиях поставил интернет. Марина нашла в соцсети подборку фотографий. На них был один и тот же человек. Снимки сделаны на тёплом зарубежном побережье. Вот упитанный сеньор в сомбреро, очках и с красным лицом протягивает фотографу бокал с пивом, вот он же в плавках цветов американского флага пытается залезть на памятник – огромную медную лошадь, потом этот же господин обнимает неизвестного индуса. Затем серия автопортретов: с едой, водой, пальмой, полупьяный человек на песке… От всех этих фоток становилось неловко, как от типичного примера пошлости.
«Кто это?» – написала я Марине. «Как? Неужели не узнала? Ты же видела его дважды. И сто раз говорила, как он прекрасен. Найк ваш любимый».
В этом оплывшем и определённо крайне недалёком человеке было просто невозможно узнать секс-символ наших студенческих лет. И всё то, что тогда казалось достоинством, сегодня выглядело смешно и нелепо – и золотая цепь в полпальца толщиной, и импортные плавки, и кубинские сигары, и полуголые девицы, с которыми он фоткался на каждом шагу. Неужели это тот самый Найк?
«Ты там ещё его подписи к фоткам почитай. Я даже интонации слышу», – писала Маринка. И я почитала.
«Бали это крутяк!», «Пиво тут лучьшее!», «Какая жэнщина!», «Я под пальмой», «Я с обезьяной», «Я люблю пиво»…
Я даже позвонила подруге.
– Марина, это фальшивка. Не может человек, писавший тебе стихи, оставлять такие тупые и безграмотные подписи.
– Почему это? – рассмеялась подруга. – Вы же никогда не вникали в то, что я вам рассказывала. И что это были за стихи – не слушали. Вы же видели не существовавший «Гелендваген», большой белый дом на Ривьере, яхту, шампанское ценой в приусадебный участок в деревне. Но то, что было позволено в девяностые, сегодня уже нельзя. Каждый получил по способностям. Дурная сказка закончилась, карета превратилась в тыкву, а Найк – в «Коляна с Ростова». И именно такой он – настоящий.
– Да ладно. Ну не такие уж мы меркантильные, не только из-за денег тебя к нему толкали, он выглядел надёжным, мужественным. Может, и не интеллектуал, но всё-таки казался приличным человеком.
– Никогда он ничем особенным не казался. У него были деньги. И всё. Может, наворовал, а может, и рэкетом добывал. Но вы на пустом месте создали образ «успешного бизнесмена», и на протяжении всех этих лет тема Найка тревожила вас гораздо больше, чем меня. Вы ждали, что он превратится в Михаила Прохорова, а жизнь вам подкинула человека в сомбреро. И заметьте, не мне, а именно вам! Я-то в своём выборе никогда не сомневалась. А после этих снимков ещё больше люблю мужа!
– Слава интернету! – сказала я.
– Ага, – засмеялась Марина. – Сейчас Ленке позвоню. Она мне до сих пор не ответила на сообщение, где я показала ей, как теперь выглядит её кумир. Может, «скорую» нужно вызвать человеку? Такой удар судьбы не каждый перенесёт.
Светлана ЛОМАКИНА,
Ещё раз про любовь или что не делается все к лучшему (Прочитано 1641 раз)