Карен Таривердиев, сын знаменитого советского композитора Микаэла Таривердиева, не пошел по стопам отца. Он стал профессиональным военным, был майором ГРУ, воевал в Афганистане, не раз ранен, награжден боевыми наградами. В интервью Карен Микаэлович рассказал о том времени.
КРАСОТА
- Меня хоронили раз пять, наверное. Последний раз в июне этого года. Я грохнулся в обморок прямо на своем рабочем месте. Внутреннее кровотечение. Я и ранен был тяжело, и половину внутренностей мне ампутировали. Вот теперь они иногда бунтуют. А что про ранение рассказывать? Как обычно на войне происходит: шел-шел - и бац, все, приехали… И никакой романтики. Первый раз пуля, третий раз мина, второй раз даже не помню что.
- Некоторые военные находят в войне красоту…
- Я тоже считаю, что есть красота. Ведь это соревнование. Или ты, или тебя.
- А стоит война того, чтобы рисковать своей жизнью?
- Один шведский историк подсчитал, что за пять или шесть тысяч лет написанной истории на планете было только 235 дней без войны. Человечество всегда воевало, всегда воюет и всегда будет воевать. Это совершенно естественное состояние. Томас Гоббс, «Левиафан» («Война всех против всех») - почитайте. Жил при Елизавете. Вспомните определение войны по Клаузевицу: «Война есть продолжение политики иными средствами». Этой же точки зрения придерживался Энгельс. Вот, собственно, и весь смысл.
СЫН КОМПОЗИТОРА
- А что вас, сына известного композитора, представителя золотой молодежи, толкнуло на войну?
- Начнем с того, что я никогда не был представителем золотой молодежи. Золотая молодежь - это не про меня. Я не глянец. Отца я уважал и даже обожал, но мне было бы стыдно прятаться за его спину. С чего бы я должен пользоваться его благами, а не делать себя сам? Кто мне дал такое право?
- Родители хотели сделать из вас музыканта?
- Музыкальность отца и матери мне не передалась. Справедливости ради надо отметить, что отец никогда не настаивал на моем музыкальном образовании. Видимо, отлично понимал мои чувства и трезво оценивал мой «музыкальный дар», а точнее, его полное отсутствие.
- Как вы попали в военное училище?
- Случайно. Отец сказал матери: «Не трогай его. Он сейчас в таком состоянии, что или в тюрьму сядет, или в армию должен пойти». Захотелось мужского экстрима. Я отправился в родной черемушкинский военкомат и попросил, чтобы меня призвали в армию, несмотря на имеющуюся бронь. В военкомате удивились, но в армию призвали.
- Неужели отец не расстелил перед вами красной ковровой дорожки?
- Наоборот, он всегда говорил: «Ты давай сам, парень, вперед!» Когда я первый раз был ранен и лежал в Бурденко, отец каждый день ко мне приходил - я видел, как он переживает. А потом мы стояли на лестничной клетке, курили, потому что моей дочери было около месяца, и я сказал: «Папа, я хочу вернуться обратно». - «Тебе что, мало?» Ты еле с костылей слез». - «Нет, за пять месяцев я кое-чему обучился. Если я не вернусь, у моих ребят будет новый лейтенант, которого пришлют из училища и который еще не имеет моего опыта. Кто даст гарантию, что он их не угробит?» И отец сказал: «Возвращайся». Я вернулся. И у меня в боях почти ни одного покойника за плечами. Ранеными терял, а убитыми - нет. «Почти» - это потому что в последнюю свою боевую ночь одного солдата я все-таки потерял. Мы подорвались на минном поле. Осколки пошли понизу. К этому моменту все по моей команде встали, а он - нет, сидеть остался. Устал сильно, а потому задержался. В итоге все получили в основном по ногам, а он точно в лоб. Рядовой Алексеев его фамилия.
- А сколько времени вы были в Афганистане?
- Два года с небольшим. И никого там не оставил. И никто из наших никогда никого из своих не оставлял. Надо было - за трупы товарищей бой вели и даже потери несли, не говоря уж о наших раненых. Оставил раненого - лучше тогда людям на глаза не показывайся, а застрелись в сортире, чтоб солдаты не видели, от позора и стыда. Железное правило: сколько ушло в разведку - столько должно вернуться. Если кто-то тяжело ранен или убит - значит, на горбу тащите. Поэтому Чечня мне не ясна.
ЦЕНА ЖИЗНИ
- Вы отправились исполнять интернациональный долг в Афганистан, когда вам было 24 года. Когда у вас изменилось отношение к происходящему?
- У меня понимание и сознание изменились в первый же вечер. Утром я прилетел в Кабул, днем из Кабула - в Газни, в 177-й отряд специального назначения, представился комбату, а под вечер меня вызвал майор Корунов, он был представителем разведотдела армии: «А теперь, лейтенант, заруби себе на передке каленым железом: мы здесь нафиг никому не нужны. И никто нас здесь не ждал». И я как-то сразу проникся этой мыслью, что интернациональным долгом здесь даже и не пахнет.
- Что же не уехали?
- Как так - уехал?! А присяга? А долг? Кто бы мне разрешил? Да и что, я лучше других? Они должны дохнуть, а я отсиживаться где подальше? Кто мне такое право давал? Об Афгане вообще ничего не говорили до 1986 года. Словно не было нас на свете. Мы всегда возвращались и обалдевали. Мы говорили: «Мы из Афганистана», а нам: «А это где?» Когда я был в отпуске по ранению, случайно встретил свою одноклассницу. Сказал, где служу. Почему хромаю, говорить не стал. Она ответила: «А, слышала-слышала. Там, говорят, шмотками хорошо затариться можно». Я так и присел от неожиданности. Народ не знал, что идет война.
- Цена жизни на войне сильно обесценивается?
- Цена жизни всегда высока. Вопрос только в том, чьей жизни - своих или чужих. Жизнь человека, одетого в чужую форму, ничего не значит, жизнь своего - бесценна. Я сделал для себя вывод: справедливо все, если падают люди в чужой форме, и ничто несправедливо, если падают люди в форме, которую носишь ты сам. Вот это и есть истина в последней инстанции. Мне нужно, чтобы выжил я и выжили мои солдаты. Если вы думаете, что они в отношении нас рассуждали иначе - вы ошибаетесь. Формула проста, как угол дома. И война, по моим ощущениям, - это точно такая же жизнь, как любая другая. Были и бабы, была и водка, было и предательство, были и карьерные соображения, но иногда это перемежалось боями. Словом, обыкновенная жизнь человеческая, только быстро все: утром умыться вышел как обычно - а к вечеру уже погиб. Никогда не угадаешь, что случится. Поэтому и быстро все было - а вдруг убьют и не успеешь?
- Убивать трудно?
- Надо.
- На войне свои законы, но есть еще другой закон, в котором сказано: «Не убий». Что вы скажете?
- Оружие надо было чистить.
- Что это значит?
- У меня очень показательный был первый бой. Задача - прочесать кишлак. Слышу, сержант мне орет: «Лейтенант, справа!» Чего справа? Он опять орет: «Справа! Ложись!» Смотрю - десять метров до камня, а за камнем лежит дух, и ствол винтовки направлен мне в лоб. И деваться некуда. А дальше, как в анекдоте: он не стреляет, я оцепенение первое стряхнул, упал, перекатился, выстрелил, потом еще выстрелил - я в него штук пятнадцать вогнал, с десяти метров трудно промахнуться. Потом подошел, все уже - аллес! - только в лицо ему раза три попал! Забираю его винтовку, сажусь на бронетранспортер, возвращаемся. Ну, естественно, меня переполняют эмоции, и я рассказываю этот случай старшему лейтенанту Хубаеву, приятелю своему. Он к тому времени опытный был, в отличие от меня. Выслушал Хубаев и говорит: «Врешь! Ты покойник». - «Так вот же я, живой! А того бойца мухи доедают». - «Где его винтовка?» Берет, смотрит… «А вот теперь смотри, почему ты живой». А в затвор винтовки песок попал, вот патрон и заклинило. По-умному называется «недовод патрона в патронник». Когда Хубаев приехал в Москву, остановился у меня, мама его накормила, сидят на кухне, она спрашивает: «А чем вы там занимаетесь в неслужебное время?» - «Кто чем: кто книжки читает, кто на гитаре, кто еще чего». - «А мой сын?» - «А он, Елена Васильевна, обычно оружие чистит». Вот я драил свое оружие все два года, потому и живой. И что я этому духу там скажу? «Ствол надо было чистить!»
ВЕРА
- Мусульмане проповедуют джихад, для них убить врага - пропуск в рай, но в христианстве все не так однозначно, убийство все равно грех. Как вы для себя решили это противоречие?
- Убийство - это убивать женщин, детей, пленных. Убить вооруженного врага - это не убийство. Спорт. Соревнование. Я же говорил.
- Война убивает веру?
- С чего вы взяли? Война к вере не имеет никакого отношения. Вера имеет отношение только к вере или отсутствию оной. То есть к состоянию внутри самого себя. А война - она ведь снаружи, а не внутри. Так что к вере я пришел много позже, лет в сорок. Видение мне было. В 2001 году мне сделали тяжелую операцию в подольском военном госпитале, и я тогда дней пять без сознания пролежал. И в это время было видение… Я обнаружил себя в центре огромного зала, залитого ярким светом. Он был прямоугольным и вдоль него стояли колонны, как в актовом зале, и в проемах этих колонн плотными рядами стояли люди в белых хламидах типа греческих, но у них не было лиц. Я вдруг понял, что это Суд и собрались судить именно меня. А у меня такое состояние было: «Хрен возьмете!», и я побежал вперед, где были двустворчатые двери белые в позолоте, как во дворце. Люди при этом не шевелились. Я поднялся по ступенькам и попытался обернуться к той дальней стене, которую я не видел, чтоб сказать: «Что, взяли?!», но потерял равновесие и вывалился из дверей наружу. А за дверью - ничего. Я падал в черную бездну спиной вниз и не мог перевернуться, а зал все уменьшался, пока не превратился в маленький темный прямоугольник с ярким пятном сбоку, там, где остались распахнувшиеся за моей спиной двери. А сам зал словно висел в космосе среди звезд. И я все боялся, что сейчас упаду на что-то твердое, как на дно пропасти, и убьюсь. И было страшно. Но вдруг я понял, что ни обо что я не разобьюсь, потому что подо мной бездна. Просто бездна, и это падение будет продолжаться вечно. И от этого стало еще страшней. Этот кошмар преследовал меня два года.
ПРИВИВКА ЖИЗНИ
- После войны во Вьетнаме число американских ветеранов, покончивших с собой, составляет, по некоторым данным, 100-150 тысяч человек. Это в три раза больше, чем погибло на войне. У нас после Афганистана, видимо, было то же самое?
- Нежные они больно, американцы. Это называется «послевоенный синдром». Обычная реакция человеческой психики. Достается всегда десантникам и пехоте.
- Почему именно им?
- Артиллеристы и летчики не видят последствий взрывов их снарядов и бомб. Они стреляют слишком издалека или с высоты. А десантники и пехота идут туда, где ЭТО все уже лежит… Знаете, что остается от человека, попавшего в зону действия вакуумного взрыва? Просто тушка. Лежит человек, на нем нет одежды, куда делась - неизвестно. И кожи тоже нет. Мясо одно. Доводилось видеть… А если бомба попадает в здание или, например, в машину, так называемый «Штурм-2», то тушек много. У кого-то психика не выдерживает: кто-то сходит с ума, кто-то спивается. А как узнать, почему человек спился? Потому что воевал или у него склонность была? Но вообще-то мало кто нашел себя после Афгана в полном объеме. Я, например, до сих пор считаю, что полноценной жизнью жил только на войне.
КИНО
- Какие фильмы об афганской войне, по вашему мнению, наиболее достоверны?
- А такие есть?
- Федор Бондарчук говорит, что показывал свой фильм «9 рота» ветеранам афганской войны, они остались довольны…
- Я не знаю, кому он показывал. Вы мне скажите: как можно забыть целую роту? Побойтесь Бога! За этим следует трибунал. В роте сто рыл! Как их можно забыть?! Это как может быть, что люди сидели два месяца без всякой еды? Это что за бред? Существует продовольственное довольствие в Красной Армии - куда оно делось? Кто и когда сидел два месяца? От силы три-пять дней либо стационарный пост, но стационарный пост - это нормальный оборудованный опорный пункт, со своей скважиной, с банькой, приличным блиндажом. Все огорожено, прикрыто минами, танк или артиллерийское орудие в обязательном порядке приданы. К такому посту хрен подойдешь запросто так на рассвете, как в «9-й роте» показано. Минимум два раза в неделю вертолет с консервами и почтой прилетает. А «Черные аисты»? Это в каком бредовом кошмаре можно придумать, что «черные аисты» в полный рост пойдут в атаку? Они же по большей части снайперы. Где это видано, чтобы снайперы во весь рост в атаку гуртом пёрли?! Так и при Наполеоне не воевали, не говоря о конце XXвека! Война - это наука. У Бондарчука целая рота. А рота, как известно, делится на взводы - четыре взвода. Каждым взводом командует офицер. В 9-й роте куда офицеры подевались?! А еще феномен: где, интересно, Бондарчук видел ствол такой - кривой, покоцанный - к пулемету ПК? А ему в голову не приходило, что ствол у пулемета ПК сменный? По нормативу меняется за шесть секунд. Этого ему никто не мог объяснить из консультантов, если он в армии не служил и пулемет первый раз в жизни видит?
- А как вам эпизод с Белоснежкой?
- Ну такое я допускаю. Ну учебка еще ничего - первая серия. Серебряков хорош - вопросов нет, там все, как надо. Пореченков - все нормально. Пока шла первая серия, мне все нравилось. Как только они перелетели через границу - понеслась корова в рай. Заказной сюжетец, да и исполнение под стать. Тьфу, прости Господи!..
- А как на самом деле?
- А нормально выходили, не потеряв ни одного солдата. Громов выводил. И последним выходил наш батальон. БТР с красным знаменем и Громовым на борту - это наш. 177-й отряд особого назначения. Кто обеспечил проход через Саланг? Ахмад ШахМасуд. Он был счастлив, что советские войска уходят, и сказал: «Ребята, вы главное идите, а безопасность я вам обеспечу». Ни единого выстрела по колоннам не было. Задавили двух идиотов, которые перепились метилового спирта и попали под колеса собственного БТР. Вот, кажется, и все потери 170-тысячной армии на выводе войск. Армия, которая ушла с оружием, со знаменами, полевыми кухнями и прочими причиндалами. При полном параде ушла.
- Извините за старорежимный вопрос. В мирной жизни есть место подвигу? Кто сейчас герои?
- Быть честным человеком сегодня - это уже подвиг. Честный человек у власти - подвиг вдвойне.
- Вы говорили, служба в Афганистане была для вас самым счастливым временем. Почему?
- Потому что я там был нужен. Потому что там не было права на ошибку. Тем более, у начальника разведки. Потому что я там жил полной жизнью. Потому что тогда не было ощущения, что все, что окружает вокруг - это только суррогат. У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане - тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас - это не со мной. Это с каким-то другим человеком. А то, что у нас с этим человеком облик схожий, фамилия одинаковая - так это какая-то ошибка Господа Бога. Одним словом, меня того, какой я был в Афганистане, уже нет. А этот? Этот мне не всегда нравится… Такие вот дела.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Таривердиев Карен Микаэлович. Родился 28 мая 1960 г. в Москве.
1977-1979 гг. Учился на философском факультете МГУ.
1979-1994 гг. Служил в армии. В 1984 г. закончил высшее Рязанское высшее воздушно-десантное училище.
1984-1987 гг. Принимал участие в военных действиях на территории Афганистана: лейтенант, старший лейтенант, начальник разведки 177-го отдельного отряда специального назначения. Пробыл в Афганистане два с половиной года. Совершил 63 выхода для выполнения разведывательных заданий.
Послужной список после Афганистана: Старокрымская бригада спецназа; Германия - бригада специального назначения; Чучковская бригада специального назначения.
2001-2004 гг. Работал в Центре гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ при МЧС России главным специалистом, начальником отдела.
Пишет рассказы. Публиковался в журнале «Красное Знамя» и «Литературной газете».
Награды: орден «Красного Знамени», два ордена «Красной Звезды», пять медалей.
ссылка
Карен Таривердиев. Меня хоронили пять раз. (Прочитано 1141 раз)