Не нравится реклама? Зарегистрируйся на Колючке и ее не будет!

* Комментарии к новостям

1. Сергей Рахманинов. Исторический факт (Интересное и необычное) от кнопка 2. Стальные нервы продавца (Наши покупки) от Натуська 3. Сумочки Екатерины Тасминской (Красота, мода, стиль) от ке 4. Шарман), с позеленением! (Праздники и поздравления) от Шарман) 5. Счастье на двоих: одна из сиамских близнецов Хенсел вышла замуж (Интересное и необычное) от Натуська 6. Тапки, которые придутся по вкусу даже изысканному тапколюбу. (Юмор, болталка, флудилка, игровая) от мама Жени
7. Стихия, с позеленением! (Праздники и поздравления) от Малфрида 8. Фредди Меркьюри. Грязные вечеринки, о которых ты не знал (Музыка и новости шоу-бизнеса) от Zvezda 9. Сядет на шею молодой жене: Тигран Салибеков лишился работы перед рождением ребе (Дом 2 слухи) от МилкаЯ 10. Так вкусно картошечку вы ещё не готовили. (Кулинарные рецепты) от Натуська 11. Вклад наших домашних питомцев в искусство)) (Юмор, болталка, флудилка, игровая) от BOLGARKA 12. Грибные котлеты: вкусное и ароматное блюдо из шампиньонов (Кулинарные рецепты) от glasha

Андрей Соколов: «Я думал, в моей жизни уже все случилось»  (Прочитано 2289 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн ingred

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 8277
  • Карма: 41835
14
Андрей Соколов: «Я думал, в моей жизни уже все случилось»

Семья, в которой вырос, была среднестатистической: отец прошел путь от слесаря-сантехника до главного инженера треста, мама работала инженером-энергетиком. Родители жили непросто — то сходились, то расходились, а когда я оканчивал школу, расстались насовсем. Отец помогал материально, а со своими душевными треволнениями я шел к маме. Да, был, что называется, маменькиным сынком, находясь под колпаком ее любви и заботы. Родом из многодетной семьи, она имела большой опыт в воспитании младших братьев и сестер и, по большому счету, ничего мне не запрещала. И я просто не мог позволить себе злоупотреблять ее доверием.

К тому же дни мои были забиты до отказа, увлечений — море, к примеру хоккей, который начался со школьной команды, а потом — «Золотая шайба», «Авангард», «Крылья Советов». Приходилось мотаться с вратарским баулом из Чертанова, где мы жили, по всей Москве. Выигрывали и первенство района, становились и чемпионами столицы. Надо сказать, что один из первых ударов по моему самолюбию был связан с хоккеем.

Я завоевал репутацию «сухого» вратаря — не пропускал ни одной шайбы, и на одном из самых ответственных матчей партнеры по команде, оставив без защиты мои ворота, переместились всей толпой на сторону противника. В результате я пропустил гол именно тогда, когда на меня надеялись как на каменную стену. Это было... нелегко. Хоккей отнимал много времени, и учеба в школе начала хромать. В дневнике появились тройки и двойки, это был уже восьмой или девятый класс. И ледовые баталии ушли в небытие.

Параллельно я занимался бальными танцами, причем весьма успешно: высшим достижением стал выигранный чемпионат Москвы. Помню, непонятно по какой причине нашу пару тогда забыли вызвать на последний танец — пришлось выступать одним. И вот стоим со Светой Пахомовой, а вокруг только зрители и жюри... Тогда я понял, что такое кураж и ответственность за партнершу. Было плевать, как танцую сам, главное — как выглядит моя дама! В общем, победили.

Однако с танцами тоже пришлось распрощаться. За год я вырос сантиметров на пятнадцать — двадцать, в плечах с сорок шестого размера раздался до пятидесятого — пятьдесят второго. Стандарты для танцоров в то время были строгими, так что и это увлечение пришлось оставить в прошлом. К слову, моя последняя партнерша, Ира Соломатина, выросла до зондер-класса и, насколько знаю, сегодня — одна из лучших тренеров мирового уровня.

— Вы однажды признались, что в какой-то момент почувствовали нехватку мужского воспитания. Что имели в виду?

— Такие мудрые мысли лезли в мою головушку в старших классах, поводом к чему стала одна непростая ситуация. В Чертанове в те времена существовало местечко, называвшееся «Бродвей». Неспокойное, но козырное. Пройтись по нему, особенно ближе к ночи, считалось высшим шиком. С одной стороны — дома, с другой — лесополоса, а на самом «Бродвее» — редкие фонари. В один из вечеров мы небольшой школьной компанией вышли на променад и наткнулись на группу ребят гораздо старше, среди которых был один «герой», только что вернувшийся из мест не столь отдаленных. Случился конфликт, который не перерос в драку, но...

Ощущение мурашек в животе запомнил отчетливо. Испугался здорово, поэтому, поразмыслив на досуге на эту тему, решил выжигать в себе страх каленым железом и в ежедневный график включил восточные единоборства. Года через два, уже не на «Бродвее», силового решения вопроса избежать не удалось, и я с удовлетворением отметил, что занятия не прошли даром. Но понял, что на всякую силу найдется еще большая сила и споры надо решать, используя не руки, а голову. Компромисс — то, к пониманию чего приходишь, к сожалению, не сразу, и счастье, если к этому времени все составляющие твоего организма целы.

Мама, как ни громко звучит, посвятила мне жизнь, что, на мой взгляд, — подвиг. Молодая красивая женщина, вокруг столько всего манкого... Я достаточно рано осознал, что мужчина должен быть самостоятельным и иметь некую материальную основу «под ногами». Первые заработки начались лет в четырнадцать, по окончании курсов слесарей-сантехников, куда попал по наводке отца. Ударно отучился там три месяца вместо школьной практики и начал шабашить где только возможно.

На первые деньги подарил маме стиральную машину. А когда в семнадцать стал просыпаться по ночам от того, что видел себя за рулем «жигулей», понял: мечта требует срочной реализации. Во время каникул поехал на строительство БАМа, в поселок Стрежевой, где тогда работал отец. Оказалось все непросто: помимо проблемных бытовых условий там сложный климат. Вокруг болота, воздух разреженный, и для расширения сосудов прямо-таки с утра рюмочка горячительного появлялась не так уж редко. Я этим не баловался, но именно тогда понял, насколько удивительны ресурсы человеческого организма.

Как-то поехали за трубами: крановщик на ЗИЛе, водитель «Урала» с прицепом, ну и я с ними. Ехали долго, вместо дорог — одни направления, по пути мне довелось подстрелить глухаря. Зарулив в одну из деревень, наткнулись на местный продуктовый магазин, куда как раз приехала автолавка со спиртным. Естественно, пара ящиков с благословенным напитком перекочевала к нам, и под вечер мы развели костер, запекли глухаря, поставили ящик рядышком и начали злоупотреблять. На втором стакане я сломался и отправился спать в «Урал», а приятели продолжили пиршество уже вдвоем.

Когда утром проснулся и подошел к кострищу, в ящике оставалось две непочатые бутылки водки. За ночь мужики хлопнули почти все! Напарник залез в кабину «Урала», из последних сил вцепился в руль, только он и удерживал его на сиденье. Пришлось мне занять место водителя. Я умел баранку крутить, но не у тягачей. Ничего, получилось. Захочешь выжить, не такому научишься.

В то время на шабашках удавалось зарабатывать по триста — четыреста рублей в месяц, это когда зарплата инженера была сто двадцать. В общем, в восемнадцать лет стал обладателем пусть не новых, но «жигулей». Впарили мне убитые напрочь, но я был счастлив! Купил еще и джинсы, первые в своей жизни, неважно, что оказались советскими, важно, что достал!

Но материальные блага не отвратили от главного. В первый год после окончания школы я успешно провалил экзамены в МАТИ (Московский авиационный технологический институт. — Прим. ред.) и стал готовиться к «реабилитации» — тратил деньги на репетиторов, занимался с утра до ночи, и вторая попытка увенчалась успехом. Началась стопроцентная студенческая жизнь. «От сессии до сессии живут студенты весело» — это точно про нашу компанию. Я, особо не утруждаясь, посещал занятия, а еще постоянно подрабатывал — вахтером, грузчиком, «бомбил» на машине, ездил при случае со стройотрядами. Мог себе позволить вместе с друзьями позавтракать в Москве, пообедать в Питере, а отужинать, скажем, в Киеве. Пальцы были веером, хотя ветер в наших головах не сказать чтобы гулял — про учебу помнили. Однажды умудрились подъехать к институту одновременно с деканом. Я — на «жигулях» одиннадцатой модели, приятели — на «девятке» и «семерке». Декан был на «Запорожце», и больше трояка с тех пор мы по его дисциплине не получали.

— Деньги, машина, учеба в хорошем вузе... Вы просто счастливец на белом коне. Явно и девушкам нравились?

— Ну... Чего там лукавить. Хотя как раз в то время у меня продолжался период безответной влюбленности, которая началась еще в детстве. Но моя несравненная предпочла другого, вышла замуж, родила. И все-таки первое серьезное чувство долго служило неким щитом, ограждавшим от многого.

Порой впадал в байронизм, в печоринство, в состояние отрешенности от мира, переживая эти драматические процессы в гордом одиночестве. Я не мог себе позволить, чтобы страждущую душу кто-либо лицезрел в таком состоянии, тем более что друзья всегда считали сильным духом и искали у меня поддержки. А самого раздирали сплошные противоречия, бросая из огня да в полымя. Мог повиснуть на одной руке, уцепившись за перила балкона на одиннадцатом этаже, и наоборот, запереться и сидеть в четырех стенах как отшельник, складывая вирши. Сейчас, оглядываясь назад, не совсем понимаю, как это все уживалось «в одном флаконе» — максимализм и состояние пофигизма, радость жизни и периодическая тяга к депрессии, безумные выходки на фоне вечного поиска ответа на вопрос о смысле жизни.

Курсе на третьем МАТИ я уже понимал, что выбрал не свой путь, хотел бросить учебу, но здесь, наверное в первый и последний раз, свое веское слово сказали родители. На семейном совете вынесли вердикт: я оканчиваю институт и делаю что хочу. Так оно и случилось. Получив диплом, засунул документ о распределении в дальний ящик и устроился работать недалеко от дома — в НИИ автопрома, благо к тому времени умудрился поучаствовать в телевизионном «Вираже» — в программе устраивали спортивные соревнования для юношей — и приобрел широкую известность в узких кругах. По крайней мере, пара газетных вырезок всегда была при мне.

В НИИ приняли с распростертыми объятиями и отправили сразу же в командировку на месяц. Это обернулось каторгой. Я, в принципе, человек дисциплинированный, но пять дней в неделю вставать в одно и то же время и приходить на производство оказалось не по силам. В итоге при помощи товарища-юриста был, хоть и с трудом, отпущен из НИИ — и стал свободен как ветер.

Правильно говорят, что ничего не происходит случайно. Как раз в тот момент бродившие в голове мысли о творческом поприще стали проявляться, и однажды я встретил своего школьного приятеля. Он знал о моих мечтах и сказал замечательные слова: «Попробуй. Если не получится, по крайней мере не будешь жалеть, что не использовал шанс».

Странным образом я абсолютно точно ощущал, что все происходящее на сцене или экране мне понятно и близко. Объяснить почему вряд ли мог, это было на уровне рефлексов. Когда учился в МАТИ, записался в драмкружок, но потерпел сокрушительное фиаско — я оказался бездарен: более зажатого на сцене человека найти было сложно. Как ни странно, это ничуть не убавило амбиций. Свой шанс стать студентом великой «Щуки» я использовал на все сто. Как, каким образом это получилось, не знаю, но остановить мою поступь на пути к театральному не удалось никому. Один из абитуриентов, увидев, что приехал к институту на «жигулях», спросил:

— А ты отдал бы машину в обмен на ВУЗ?

Я с ходу ответил:

— Да, конечно.

Для меня это было абсолютно естественным.

Поступил на курс Людмилы Владимировны Ставской. Вахтанговское училище отличалось от остальных театральных вузов тем, что студентов вел не только художественный руководитель курса, но и другие педагоги по мастерству. Преподавал у нас и Юрий Васильевич Катин-Ярцев. Как-то принес для подготовки отрывка свои тетради из МАТИ по химии полимеров. Он стал их перелистывать, а там одна формула — на десять страниц. Спросил «Неужели это можно запомнить? — Когда я начал что-то объяснять про бензольное кольцо, Катин-Ярцев изумился и, покачав головой, изрек: — А на кой ляд, разбираясь во всем этом, ты пошел в театральное?!»

— Во время учебы в вашей жизни возникла «Маленькая Вера». Как это произошло?

— В училище шел показ самостоятельных отрывков. Я находился в зале, среди зрителей. Мы с однокурсниками бурно реагировали, и вдруг замечаю, что сидевшая среди преподавателей незнакомая женщина смотрит в зал. Когда все закончилось, она подошла ко мне и пригласила попробоваться в картину. Это была Валентина Переверзева, второй режиссер «Маленькой Веры», которую начинал снимать Василий Пичул. Жена Васи Маша Хмелик, сценарист «Маленькой Веры», потом вспоминала, что исполнителя на роль Сергея искали долго, но едва открылась дверь и вошел я, они поняли: это тот, кто им нужен. Почему — объяснить сложно, но сейчас, когда сам снимаю кино, знаю, что порой возникает некая химия между режиссером и актерами.

Прочитав сценарий, понял, в отличие, кстати, от Наташи Негоды, которая была из режиссерской семьи, что описанное мне знакомо. Но все-таки, трудолюбиво работая над ролью, спросил Васю, какого человека должен играть, и услышал: «Играй самого себя». Вася с нами, актерами, постоянно что-то обсуждал, вставлял в картину наши придумки, к примеру словечко «естессно», которым я наделил своего героя. Знаменитую сцену любви тоже обговаривали втроем. Вася позвал нас с Наташей и сказал, что не хватает какой-то краски, — и мы решили: надо показать интимные отношения. Вернее, решил Вася. Эта невинная по сегодняшним меркам сцена тогда вызвала шок. Моя мама, которой в принципе фильм понравился, деликатно сказала, что лучше бы она отсутствовала.





Сейчас, пересматривая картину, понимаю: профессионализма у меня там еще нет, зато есть та искренность, которая, видимо, и сработала. Фильм совпал со своим временем: люди ждали, что режиссер и актеры будут разговаривать с ними откровенно. И степень достоверности «Маленькой Веры» оказалась необычной для нашего кино. Интересно, что на съемках я думал: мы просто делаем хорошее кино, которое не пройдет мимо зрителя, но такого взрыва, который оно произвело, наверное, не ожидал никто.

Тщеславные мысли об известности и всех сопутствующих актерской профессии удовольствиях, конечно же, не обошли меня стороной. Снявшись в фильме-дебюте «Она с метлой, он в черной шляпе» и впервые раздавая автографы, понял: вот оно — в жизнь входит нечто новое и чертовски привлекательное! А уж после выхода «Маленькой Веры»...

В один из зимних вечеров, возвращаясь домой после занятий, спустился в метро и краем глаза заметил некий ажиотаж вокруг своей персоны. Спинка сразу распрямилась, взгляд стал с поволокой, появились задумчивость и величие в облике... Звездная болезнь началась! Состояние эйфории длилось не очень долго, но за это время полностью познал, что такое зависть. Надо сказать, что я человек абсолютно независтливый и поэтому достаточно долго не понимал такой простой вещи. Но каждому свое.

Ставская держала своих студентов в строгости, мы проводили в училище едва ли не круглые сутки, и это пошло на пользу. На каком-то этапе почувствовал, что свалившаяся на голову известность растаскивает меня по кускам, и просто залез в скорлупу. Перестал общаться с журналистами, избегал ненужных встреч, пропадая на занятиях, и на поступавшие предложения о посещении того или иного заграничного фестиваля отвечал: «Не могу, у меня учеба».

В девяностые годы фильмов стали снимать меньше, и мне зачастую предлагали роли — кальки с героя из «Маленькой Веры». Хотелось чего-то другого, отличного от появившегося клише. И как повелось уже тогда, поехал за советом к Васе Пичулу. Он был старше меня всего на год, но мудрее лет на двадцать. Вася сказал простую вещь: «Андрей, ты можешь ждать какую-то роль всю жизнь и не дождаться, а можешь из того, что предлагают, попытаться сделать чего хочется». В результате в непростое для кинематографа время у меня было немало неплохих работ.

Конечно, «Маленькая Вера» дала фору на годы вперед и сыграла не последнюю роль при поступлении на службу в театр. При показе в «Ленком» я просто подыгрывал своим ребятам, а пригласили в итоге меня. Театр Марка Захарова действительно особенный, понять это сразу невозможно. Особенные люди, стены, атмосфера... Отдельный мир. Вот уже двадцать лет мы в одной гримерке с Александром Збруевым. Раньше в ней готовился к спектаклям Олег Янковский.

Первый раз на сцену «Ленкома» я вышел почти сразу — в спектакле «Юнона и Авось». Играл Первого Сочинителя, который должен петь свою арию как можно более гнусавым, скрипучим голосом. Подхожу к микрофону, открываю рот — ни звука из него не вылетает. Закрываю, открываю — опять молчание. Наконец выдавил из себя какой-то ужасный скрип, лишь отдаленно напоминающий вокальную партию. Николай Караченцов, стоявший лицом к залу, повернулся к зрителям спиной, потому что не мог сдержать смеха. Хор, человек двадцать, начал медленно расползаться к кулисам — актеры тоже давились хохотом. А в «Гамлете», где играл Клавдия, однажды забыл текст. Смотрю на партнершу, Инну Михайловну Чурикову, и чувствую: в голове — белый лист. По спине течет холодный пот. А произносить надо стихи, чем их заменить? В итоге выдал пару фраз собственного сочинения, кое-как выкрутился. Эти моменты на сцене вряд ли забуду.

В «Юноне» я играл лет десять, а вот с «Гамлетом» мой союз особенно не продлился: в театре случился небольшой пожар, декорации пострадали, спектакль сняли. Еще до этого события я «пошел на сторону». Результатом, как сейчас пишут критики, стал один из первых самостоятельных театральных проектов в стране — спектакль «Понедельник после чуда» с Ириной Купченко и Кристиной Орбакайте. И примерно в то же время материализовалась давняя мечта о новой профессии: я поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров.

Худруком курсов в то время был Владимир Яковлевич Мотыль, у которого я снимался в картине «Несут меня кони...». Когда он узнал о моих намерениях, пришел в крайнее удивление: «Зачем? Ты работаешь — снимаешься! Два года учебы — это немалый срок...» Но после первой же моей самостоятельной короткометражки взял свои слова обратно. Мы дружили все оставшиеся из отведенных ему судьбой годы. Запомнил его совет, как в свое время совет Васи Пичула. «Если тебе предложат снимать поваренную книгу, — сказал Мотыль, — берись! Задача режиссера в том и состоит, чтобы сделать историю даже про поваренную книгу».

Для полнометражного дебюта, картины «Артефакт», материал я выбрал крайне сложный. Все режиссерские телевизионные фильмы — к тому времени их было снято более десяти — оказались цветочками, ягодки ждали впереди. Половина съемочной группы: помощник режиссера, ассистент по актерам, реквизитор — были дебютантами в кино. Портилась погода, пришлось переснимать сцены, кто-то запил — я его выгнал с площадки. В конце последнего съемочного дня сказал себе: «Больше — ни-ког-да!»

Но время все расставляет по местам, и уже спустя пять лет я искал материал для нового фильма. Как всегда, помог случай, который бывает тщательно подготовлен судьбой. Приехал пообщаться к хорошему знакомому. Александр Григорьевич Звягинцев, в то время заместитель генерального прокурора — историк, человек высочайшей эрудиции, пишущий, по произведениям которого снято немало картин. Он дал мне почитать свой новый роман, и через год я сидел над режиссерским сценарием картины «Память осени». Она стала для меня лакмусовой бумажкой на профессионализм, поскольку актерская команда была такой, о которой можно только мечтать: Инна Чурикова, Евгения Симонова, Александр Лазарев-младший... Но главное, что все — близкие по духу люди.

Да, жизнь не уставала меня удивлять. На каком-то этапе научился делать позитивные выводы из любых событий, начал пытаться удерживать себя от того, чтобы впадать в хандру, из которой потом долго приходится выбираться. И стихи — а это, как оказалось, одна из моих постоянных привязанностей — необязательно писать в гордом одиночестве. Как необязательно биться головой о стену из-за неразделенной любви. Конечно, копание в себе, сомнения — все присутствует, но помнишь, что «и это пройдет». Я осознал те слова, что в дерзкой, бескомпромиссной молодости просто недоступны для понимания: смысл жизни — в самой жизни. Вроде банально звучит, но в разные периоды эта фраза резонирует по-иному.



— У вас бывали трудности в театре или кино? Когда роль не получалась?

— Отвечу словами Ставской, которая порой говорила удивительные, но, как потом оказывалось, правильные вещи: «Настоящим актером становишься тогда, когда, стоя у смертного одра близкого человека, пытаешься запомнить, что с тобой происходит; когда у тебя, лежащего рядом с любимой женщиной, голова забита ролью; когда ночами снится, что выходишь на сцену». Все так, есть некое таинство актерской профессии, большее, чем ты можешь осознать.

Я старался не браться за те роли, которые чужды моей человеческой природе. Любого из своих героев актер обязан понять и оправдать. Но возможно, многих персонажей сегодня я сыграл бы по-другому. В «Маленькой Вере» тоже кое-что переделал бы. Например, Вася просил быть более циничным в сцене танца или после драки, когда мой Сергей зовет Веру в общежитие, а я всегда с уважением относился к женщинам: было трудно стать настолько развязным, грубоватым. Хотя если сыграл бы по-иному, и герой получился бы другим.

Одной из самых непростых работ на театре стал для меня спектакль «За закрытой дверью» по Сартру. Очень долго и непросто я пытался понять своего героя Жозефа Гарсена. Году на десятом произошла метаморфоза и наконец-то все встало на свои места. Решение таилось в жанре пьесы: мы играли драму, а история оказалась притчей.

— С годами у человека меняется ощущение времени. Вы как-то научились его замедлять?

— Когда-то дочка сказала: «Как мне непросто жить! Утром проснулась, поела — спать; поспала — опять есть...» Это время ребенка. В восемнадцать лет оно другое. Раньше боялся чего-то не успеть, а сейчас понимаю: суетиться не стоит. Все, что надо, исполнится. Жизнь — лучший учитель и в итоге все расставит по своим местам.

Время величина относительная. Замедляется оно на отдыхе, когда все свои наработанные актерской профессией рефлексы стараешься отбросить в сторону и поменять ритм бытия. Могу, если рядом с морем, поваляться под солнцем, но это два-три дня. А потом наступает активная стадия «марлезонского балета». Не могу бездействовать.

Если времени не так много, то прекрасное лекарство для релакса — природа. Кто-то заметил: «Время, проведенное на рыбалке, в счет жизни не идет». То же я сказал бы и об охоте. Это целая философия, отдельный образ жизни, а не поход за мясом. На охоте — как в бане: ни чинов, ни званий. И минуты действительно текут по-другому. Меняется восприятие окружающего мира: ты по-другому видишь, по-другому слышишь шорохи в лесу. А какая тишина звенящая после выстрела...

— Не жалко стрелять в живое существо?

— Охота была, есть и будет. И животных убивают не только в дикой природе: вполне мирные люди едят говядину или курицу и не переживают. Но повторяю, в охоте главное — не добыча мяса, а атмосфера. То, что ей сопутствует.

— Вам не приходилось теряться в лесу?

— В первый раз это случилось во время моей поездки на БАМ. Мы вдвоем с егерем пошли новыми тропами и сбились с пути. С собой кроме ружей только спички, соль и лук. Хорошо, что набрели на зимовье, где нашли сухари и крупы. Так что всего лишь оказалось уязвлено самолюбие моего многоопытного проводника, а на здоровье наше блуждание никак не повлияло. Я больше воспринимал это как приключение, егерь отнесся к событию куда серьезнее, поскольку понимал, что такое заблудиться в тайге. Мобильных тогда не существовало, рация была проблемой, а глухомань кругом — нереальная. Но мы вышли на геологов, которые нас спасли. Да и погода стояла теплая — август.

Другое дело, когда несколько лет назад с товарищем заблудились в лесах Переславля-Залесского. Причем он человек местный, охотник бывалый. Решив пробежаться по обнаруженным следам, не взяв с собой ничего — ни теплой одежды, ни спичек, ни воды (а зачем, раз всего на пять минут?), мы довольно бодро отдалились от остальных охотников и попытались сократить дорогу. Сократили так, что потом часов десять плутали по округе в летних накидках, а в ту ночь, как назло, пошел снег. Знаете, что крайне важно на охоте? Ружье, экипировка — да, но надежный человек рядом — вот без него никуда.

— У вас достаточно таких людей в обычной жизни?

— Однажды среди ночи случайно набрал номер товарища и он взял трубку. Естественно, первый вопрос, который я задал, почему не выключен телефон. И услышал: «Мало ли что у кого-то из наших случится...» Таких людей у меня единицы. К сожалению, «иных уж нет, а те далече».

Некоторые друзья ушли... Помню, Вася Пичул приходил ко мне на день рождения и я заметил, что он не совсем здоров, хотя держался бодро, как обычно. Спросил потом у ребят, что с ним, сказали — тяжело болен. Вася все знал о своем недуге, но виду не показывал. Вскоре его не стало... А я окончательно убедился, что самое дорогое в жизни — люди. Их надо беречь.

— Сами-то стараетесь беречься?

— Если говорить про профессию... Тогда надо заниматься чем-то другим. Рабочим инструментом у актера является он сам — его кровь и плоть, мысли и чувства, физика и лирика. В моем спектакле играла девушка, которая отказалась выполнять поставленную задачу: «Если начинаю сильно переживать, у меня на шее выступает вена». Вот ей я искренне посоветовал поменять профессию. Нельзя быть «немножко беременной».

Недавно мы закончили снимать новый сезон «Адвоката». Тот график, в котором работала группа, был нереальным: ритм сумасшедший, сил не хватало. Кто-то не выдерживал, сходил с дистанции, но вполсилы не работал ни один человек. Слишком уважительно относились к себе и своей профессии. Актер — своего рода диагноз. Образ жизни. И возможно, многое у меня сложилось бы по-другому, если бы придерживался определенных условий игры, но... азартен порой был не в меру. Однако это тоже опыт, тот самый «сын ошибок трудных».

При этом как актер запоминаешь и счастливое состояние на уровне рефлексов, чтобы потом приблизиться к его воссозданию на сцене или съемочной площадке. Иногда с утра просыпаешься и чувствуешь — происходит нечто особенное, и боишься это расплескать. Но если сейчас у тебя подъем, то потом по всем драматургическим законам должен последовать спад. Поэтому даже в моменты счастья начинаешь смотреть на себя со стороны, ищешь, куда позже придется подстелить соломки. Длительное пребывание в радостном потоке мне кажется опасным еще и тем, что тогда ты распахнут всем ветрам, а я человек закрытый.

— Как ваша закрытость сочетается с актерской профессией, ведь вам приходится быть на виду?

— В свое время я вел ночное ток-шоу под говорящим названием «Мужской клуб». В эфир приходили известные персоны и были крайне откровенны. Для меня это до сих пор остается загадкой. Нет, я понимаю, что ради привлечения внимания можно даже без штанов ходить по Красной площади, но ведь потом эти штаны надо надевать и что-то говорить друзьям, близким, детям... Как? Дошло до того, что приколачивание мошонки гвоздями к брусчатке расценили как акт искусства. Причем нормальная, адекватная оценка подобных изысков считается чуть ли не покушением на свободу самовыражения. Происходит катастрофическая подмена ценностей.

На сцене актер защищен своей ролью. А в обычной жизни? Конечно, известность — тоже часть профессии. Я достаточно недоверчиво отношусь к высказываниям некоторых артистов о том, что им не нужна шумиха, что они равнодушны к вниманию. Слава — это, можно сказать, оценка зрителем твоего труда. Но катастрофа, когда в угоду ей пускаются во все тяжкие. Доказывать что-либо публике и коллегам надо своей работой. Впрочем, все люди разные.

Несколько лет назад ехал за рулем из загорода, опаздывал, ну и пошел на обгон. Нарушил правила. И — прямо-таки в объятия дорогого товарища из ГИБДД. Стою и объясняю: так, мол, и так, каюсь, не прав. Гаишник для начала высказал все, что положено, а потом говорит: «Тормознул вчера одного из ваших, тоже нарушал... Кстати, не нравится, как он играет. Оштрафовал». Меня отпустил, ограничившись словесным внушением. Это я к тому, что людей публичных априори оценивают по другой шкале. И помнить о том, что падать лицом в салат можно только рядом с теми, кому доверяешь, на виду у близких людей, не на публике, — тоже важно. Не надо переоценивать свою узнаваемость, повторю — и это пройдет.

— Слава неизбежно влечет за собой интерес к личной жизни актера, и вам приписывают множество романов.

— Такие слухи льстят... Но смотрите: мы живем в социуме, паутине, которая связывает массу людей, и потянув за одну ниточку, неизбежно кого-то заденем. Впрочем, хочу надеяться, что выдумки обо мне уже не выбивают из колеи, что я как-то адаптировался.

— Но если говорить не о выдумках, а о реальных фактах из жизни популярного человека. Вы же любите читать о личной жизни известных людей, например Пушкина или Толстого?

— Люблю, но... То, что читаем о них, есть некая биографическая справка, которая более-менее соответствует реалиям. Уверен: они жили по другой внутренней шкале страстей и эмоций. Вот уж у кого действительно были душевные качели от высочайшего взлета до падения в пропасть. Они любили, ошибались, изменяли, впадали в отчаяние и не всегда оказывались правы в своих поступках, но... Знать про все их скелеты в шкафу, возможно, не стоит. Талант и наша благодарность им за то, что сделали в искусстве, позволяют не судить слишком строго.

Актеру надо «высказываться» в ролях. Режиссеру — в спектаклях, фильмах. Стараюсь так и делать. Картина «Память осени», которую снял год назад, побывала на многих фестивалях, достаточно тепло принята зрителем, надеюсь, дойдет и до телеэкранов. Сейчас в работе два сценария. Не вдаваясь в подробности, скажу, что один на историческую тему, второй — из современной жизни, психологический боевик. В Пензе, где снимал картину, готовится к выходу новый сборник моих стихов. И я вновь положил на рабочий стол пьесу Андрея Яхонтова «Люболь», которая давно имеет таинственное влияние на мою жизнь: как только открываю эту книгу, все складывается в режиссуре, например запускается очередной проект. Надо наконец эту пьесу поставить. Планы есть, осталось правильно оценить свои силы — и вперед. Почивать на лаврах — дело неблагодарное и неблагородное.

Жизнь — это движение. Гармонии, внутреннего равновесия я достигаю, как ни странно, не в состоянии покоя, а на приличной скорости.



Оффлайн Iraaaaa

  • Герой
  • Сообщений: 45589
  • Карма: 207528

Оффлайн куршская коса

  • Глобальный модератор
  • Сообщений: 73001
  • Имя: Татьяна
  • Карма: 1010787


Оффлайн Няшка

  • Друг
  • Сообщений: 6331
  • Карма: 17416
Как приятно,прочитав вот такое интервью,  " поговорить " с умным человеком, которого есть за что уважать и  который всё время стремится развиваться и способен на настоящие, мужские поступки.
Браво, Андрей!   :flower3: :flower3: :applo2:

Оффлайн Талула

  • Колючая команда
  • Герой
  • Сообщений: 30098
  • Карма: 141874


Теги:
 

Предупреждение: в данной теме не было сообщений более 120 дней.
Если не уверены, что хотите ответить, то лучше создайте новую тему.

Обратите внимание: данное сообщение не будет отображаться, пока модератор не одобрит его.
Имя: E-mail:
Визуальная проверка:

Скончался актер сериала «Молодежка» Юрий Ваксман

Автор irinka5

Ответов: 3
Просмотров: 237
Последний ответ Сегодня в 21:02
от Galina N.
Единственная любовь Фантомаса

Автор Димитра

Ответов: 9
Просмотров: 459
Последний ответ Сегодня в 15:18
от Панимоника
Странное и страшное зрелище. Любови Орловой нужно было остановиться на «Весне»

Автор Димитра

Ответов: 8
Просмотров: 802
Последний ответ Сегодня в 13:20
от vlada555
"Hа всю оставшуюся жизнь нам хватит горя и печали..."

Автор МилкаЯ

Ответов: 8
Просмотров: 460
Последний ответ Сегодня в 18:05
от ИвОльга
Александра Захарова проиграла суд за права на спектакли отца

Автор irinka5

Ответов: 12
Просмотров: 955
Последний ответ Вчера в 18:00
от germania

Размер занимаемой памяти: 2 мегабайта.
Страница сгенерирована за 0.104 секунд. Запросов: 47.