Милый, незабвенный…
Тамара Григорьевна отворила дверь своей квартиры. Типичная маломерка величиной в двадцать восемь квадратов. Окна кухни и комнаты выходили на северную сторону. Потому у Тамары Григорьевны долгие годы рассада тихо подыхала, лишенная солнечного света. Из всех постоянных растений здравствовал только папоротник. Он, выносливый и наглый, занимал все пространство на подоконнике, отрезав от утренних лучей и без того темное помещение.
Зато в оглушительную жару, когда «южные» жильцы мучились от духоты, Тамара Григорьевна наслаждалась спасительной прохладой. Можно было даже окно открыть – тень. Папоротник выпрастывал свои доисторические лапы наружу, в лето, и тоже наслаждался. Больше у Тамары Григорьевны питомцев не было. Поэтому она частенько беседовала с Папоротником и жаловалась ему на свое житье-бытье.
А как тут не пожаловаться? Пенсию выплатили – пятнадцать тысяч. Из них – три тысячи, вынь, да положь на оплату комуннальных услуг. Три тысячи – за кредит на пластиковые окна (сподобилась поставить их в прошлом году) Пять тысяч – на лекарства. Оставалось немного. Если разделить на тридцать дней, то выходит сто тридцать три рубля в сутки. Копейки. А если разделить на четыре недели, то выйдет ровно тысяча. А это – деньги.
Тамара Григорьевна, шаркая ботами, плетется в сетевик. Покупает курицу, десяток яиц, буханку хлеба, чай и банку сгущеного молока. Остается четыреста рублей. Экономия. Можно отложить, потому что мука, соль, макароны и масло дома есть. Шиканула с президентской доплаты. Заначка мало-помалу растет. Тамара Григорьевна накопила неплохой капитал – двенадцать тысяч! А если еще годик покопить, то и двадцатка набежит!
Так что Тамара Григорьевна не бедствует, это она просто по привычке перед Папоротником ноет. Ну хочется поныть иногда… Что она, не женщина, что ли?
В квартире у Тамары Григорьевны все есть для комфортного жилья: диван семидесятого года выпуска (крепкий, слона на него положи, не сломаешь. Не то, что разная икеевская рухлядь). Комод для белья в углу. На комоде – телевизор 2010 года выпуска. Хороший. Почти новый. Ковер на полу (раньше на стене висел), чистенький и яркий. Зимой Тамара Григорьевна на снежку его выбьет, и он становится свеженьким – приятно ногой ступить. Так что, у бабули в квартире настоящий «скандинавский минимализм». А люди, дураки, сотни тысяч рублей за такой дизайн отстегивают! Хорошо ведь? Хорошо!
Жизнь приучила Тамару Григорьевну находить во всем хорошее. Даже когда хорошего не найти совсем. Снег всю зиму валит – картошка будет знатно расти. Дождь ледяной льет – зато отопление пораньше включат. Цены в три раза взлетели – поменьше сладкого поест Тамара Григорьевна. Сердце скачет, как бык на родео – ну что же – все там будут. Отжила свое, и хватит. Маски в пандемию заставили всех поголовно носить – вообще красота – можно пить, есть и говорить уверенно – беззубый рот под маской не видать.
В общем, жила себе Тамара Григорьевна припеваючи. Она ведь какая – неконфликтная совсем. И соседки у нее – тихие и добрые. Все старенькие, все спокойные: сплетен не распускали и зубы на жильцов не точили. Благодать. Сиди себе у окошка, на мир гляди, да с Папоротником беседуй за жизнь. Он красавец такой, любо дорого! И не болтун, покойного мужа Тамаре напоминал: тот тоже присядет на табуретку и слушает Тамару Григорьевну, слушает…
Ей иногда казалось, что цветок даже улыбается, как дорогой, незабвенный Петенька.
Для чего Тамара Григорьевна деньги копила? А мечта у нее была. В ста километрах от города расположился поселок, где похоронена была родная сестра Анна, сельская жительница. Так получилось: Тамару увез Петя, а Нюра вышла замуж за Кольку, местного тракториста. И обе были счастливы в браке. Правда, Тамарочке детей Бог не дал, а Нюра родила сынка Витю. Хороший парнишечка получился.
Женился он на Любе, продавщице из поселкового магазина. Поначалу все у них складывалось хорошо – дочка Алена появилась. Но беда какая, как «Борька» к власти пришел, Витьку из котельной уволили – сократили. Слово такое поганое. Будто – подкосили. Работал мужик по совести, а потом – бац – и не нужен! Сокращеннный – неполноценный, значит.
Слабым оказался – запил!
Другая жена бы рукава закатала, да бросилась бы мужика спасать. А Люба слабее мужа оказалась, тоже поддавать начала – вино в магазине под рукой ведь. Так оба и сгорели от водки. Буквально – сгорели в собственном доме, Витиными руками отстроенном. На счастье. На радость! Хорошо, что девочка у Нюры была забрана: не хватало еще ребенку в пьяном хлеве расти!
Старики еще в силе были. Оформили на Аленку опекунство. Пять дней она в интернате маялась, а на выходные к старикам уезжала. Так и вырастили Аленку. С Божьей помощью. Выучилась девчонка в техникуме. Справная. Ладная. Не пьющая, не курящая. А замуж не брали ее. Один изъян у Алены был – косоглазие. А мужики – народ привередливый, им таких не нать. Принцесс подавай!
Вот так и жила Алена в деревне, в домике стариков. Их и похоронила сама. Маялась от одиночества. Тамара Григорьевна где-то вычитала, что косоглазие нынче успешно лечится. Потому и копила на операцию. Рассказывала Папоротнику Пете:
— Вот, Петюша. Даст Бог, и накоплю. Приедет Алена в гости, а я ей – рраз, деньги-то и подарю. Красивая девка получится! Что ей в деревне куковать? А я ей и квартиру подарю. Маленька, да своя! Да, Петь?
Петя улыбался, подрагивая лапами на летнем ветерке из открытого окошка: мол, да, Тамара Григорьевна. Твоя правда…
***
Но в один не самый лучший день спокойная жизнь для Тамары Григорьевны закончилась. Прямо над ее головой поселился молодой парень. Странный, неулыбчивый, неопрятный. То нет его неделями – и в квартире на втором этаже стоит мертвая, тревожная тишина. А потом он наезжает, и начинается ад кромешный. Целый день, целую ночь музыка орет. Вроде бы, и не шибко громко, но ведь стенки-то картонные. Сосед с утра шарманку заведет, а у Тамары Григорьевны табуретка на кухне – ходуном.
Страшная музыка: д-а-а-а-а-ам… та-д-а-а-ам. Т-а-а-а-м… а-а-а-дам.
По голове бьет, давление поднимая до критических высот. Писать на соседа заявление пока не решались, пытались выловить его на улице, чтобы по доброму усовестить парня – бесполезно. Отворачивается. Пустыми зенками мимо глядит. Капюшон на глаза натягивает. И дружки у соседа странные – такие же угрюмые, темные лицом. Всю ночь к нему шастают. Что им надо?
Тамара Григорьевна так и не поняла, ЧТО им надо.
Однажды она испекла калитку с картошкой и поднялась на второй этаж. Позвонила. Музыка орет, а дверь не открывают. Позвонила еще раз, и еще. В квартире кто-то смачно выругался. Дверь распахнулась, и Тамара Григорьевна увидела белые, страшные глаза соседа. Испугалась, попятилась…
— Да как ты задолбала, карга старая, — ровным, бесцветным голосом сказал сосед. Схватил Тамару Григорьевну и столкнул с лестницы. Потом сплюнул и закрылся в своей норе. Вечно эти демоны кайф ломают.
Он упал на заваленный тряпьем диван и погрузился в дивный мир нирваны. На бабку он больше не злился, начисто забыв про нее.
Тамара Григорьевна лежала на площадке одна одинешенька, пока в подъезд не зашла дворничиха Вера. Охнув, набрала номер скорой.
В больнице выяснилось, что у женщины перелом шейки бедра. Считай – приговор. Из деревни прилетела Аленка – надо ведь кому-то выхаживать человека! Не получилось – отмучившись месяц, Тамара Григорьевна умерла. Про убийцу она так никому и не сказала.
На поминки в маленькой осиротевшей квартирке собрались лишь тихие соседки. Поели кутьи, блинцов. Выпили по стопочке вина. Всплакнули.
— Аленушка, можно я папоротник заберу? – спросила баба Валя, соседка справа.
Аленка хотела было разрешить, но что-то ее удержало. Ей показалось… Показалось, что папоротник сразу поник всеми своими занятными узкими листиками. Пришлось отказать.
Похоронив бабушку Тамару, Алена решила немного прибраться: полы намыть, пыль кое-где стереть, в комоде разобраться. Там она и нашла конверт с надписью: «моей Аленке». Открыла, а там деньги и записка.
Дорогая моя Алена.
Если что со мной случится, так возьми деньги. Здесь похоронные и еще тебе на операцию. Будь красивой, выходи замуж, и живи здесь! Завещание я уже оформила. Поливай Петю. Люблю тебя!
Бабушка Тамара.
И радость, и слезы. Сумма небольшая, но существенная. Хоть похороны окупятся. Да и квартира теперь в городе. Все не так тоскливо…
Единственное, что мешало, так это музыка, а точнее ужас какой-то на втором этаже. Громкость из динамиков резонировала по всему маленькому подъезду. А у Пети испуганно дрожали лапки. Тоже ведь живое существо. И больно ему, наверное.
Алена – не Тамара. Девушка решительная, хоть и одинокая. Мигом догадалась, что к чему. И надписи на доме «есть все», и странные гости с пустыми взглядами, шмыгающие по лестнице на второй этаж…
«Притон» — подумала Алена и вызвала полицию.
Притон и оказался. Накрыли соседа со всем содержимым и увезли. В доме восстановилась благодатная тишина. Алена ополаскивала под мягким душем Папоротник.
— Скучаешь, Петр? Грустно тебе? Ну что ты, не плачь, — ворковала Алена с растением, — будем вместе жить. Долго и счастливо. Веришь?
Папоротник, наверное, все понимал, вытягивая стебли, наслаждаясь, видимо, купанием.
***
Алену пригласили в полицию для дачи показаний. Формальный разговор со следователем закончился неожиданно быстро.
— Помер ваш сосед. Передоз, видимо. Всю ночь орал, в дверь колотился, выпустить его просил.
— Какой кошмар, — ахнула Алена. Она не желала смерти даже такому человеку.
— Да, — согласился полицейский, — вот до чего доводит употребление наркотиков! Он, знаете, о чем кричал? Просил, чтобы из камеры убрали папоротник какой-то! Мол, он его душит! Мол, он не хотел бабку убивать. Страшно кричал. Врача вызвали, да тот не успел – помер парень-то.
Алена постаралась сохранить спокойное выражение лица. Еле-еле до дому дошла.
Папоротник стоял на подоконнике с повисшими, засохшими голыми стеблями. Мертвый. Алена долго пыталась его спасти. Тщетно. Петя жить не хотел. Пришлось освобождать горшок от погибшего растения. Алена, боясь, что ее примут за сумасшедшую, тайком прикопала Папоротник около могилы Тамары Григорьевны.
Ночью они оба ей приснились. Тамара Григорьевна была молодая, почти ровесница Алены. А папоротник – зелен и здоров.
— Куда вы теперь? – спросила Алена у Тамары.
— К Петру пойдем, — весело ответила покойная, — он нас уже поджидает!
Больше Тамара Григорьевна Алене не снилась. Зато она все-таки обратилась в поликлинику и сделала себе операцию на глазах. Косоглазие прошло, и обнаружилось, что Алена очень хороша собой. К ней начал захаживать в гости знакомый полицейский. Ходил, ходил, а потом и замуж позвал.
Живут молодые дружно. Правда, скоро Алене рожать, поэтому придется переезжать к мужу. Квартиру бабушки продавать пока не будут. А вот папоротник, недавно высаженный Аленой в старый горшок, они обязательно возьмут с собой.
—
Автор рассказа: Ирина Акимова
Милый, незабвенный… (Прочитано 755 раз)