Надежда Ламанова — самое значимое имя отечественной моды первой половины ХХ века

[Миссис уксус]

2

Надежда Ламанова — самое значимое имя отечественной моды первой половины ХХ века. Она была звездным кутюрье для титулованных клиенток до революции, а после нее фактически стала родоначальницей новой советской моды. Она дружила с Полем Пуаре, ее запечатлела в стихах Цветаева, а Серов на холсте, ее талант ценили Станиславский и Немирович-Данченко, ее новаторское видение впечатляло парижских коллег-конкурентов. Спустя восемьдесят лет после смерти Надежды Петровны маленькая группа энтузиастов (Lamanova.com) согласовала установку мемориальной доски у входа в дом на Тверском бульваре, где до 1917 года находились ее знаменитый на всю страну салон и огромное ателье. Это будет первый в России памятный знак дизайнеру. На создание доски нужно восемьсот тысяч, и, увы, за целый год собрать эту сумму пока не получилось. И это несправедливо. Совсем несправедливо.

Российская мода до революции не была ни оригинальной, ни самостоятельной. Подавляющее большинство фасонов были французскими или немецкими, иностранцы же держали основные ателье и дома моды. Надежда Петровна Ламанова, уроженка деревни Шутилово в Нижегородской губернии, была самобытным исключением из этого правила.

Выросшая в многодетной семье обедневших провинциальных дворян, Ламанова была вынуждена искать самостоятельности: ей было двадцать два года, когда она уехала в Москву, чтобы найти работу. В Москве будущий модельер училась в школе кройки Ольги Александровны Суворовой, а затем устроилась моделистом в мастерскую известной в то время портнихи Татьяны Степановны Войткевич. Талант вскоре дал о себе знать: Надежда Ламанова обрела популярность у клиенток Войткевич и уже через год открыла собственное небольшое ателье.

Ее умение создавать платья, представлявшие фигуру в самом выгодном свете, привлекали в мастерскую знатных и состоятельных особ. Растущая слава Ламановой в Москве и Петербурге открыла ей двери в императорский дворец: в 1904 году она удостоилась высокого звания «Поставщик Ея Императорского Величества» императрицы Александры Федоровны. Надежда Петровна создавала для императрицы элегантные консервативные платья безупречного кроя в пастельных тонах с ниспадающими складками, визуально удлинявшими ее фигуру. Шесть платьев Надежды Ламановой для императрицы хранит коллекция Государственного Эрмитажа.

Работала Надежда Ламанова методом «наколки» — классическим для парижской Haute Couture, — драпируя метры ткани прямо на теле заказчицы и закалывая их десятками булавок, она добивалась гармонии пропорций платья и фигуры. Вопреки ожиданиям клиенток, сама Ламанова никогда не шила: по ее убеждению, архитектор, создавший эскиз здания, не должен лично класть кирпичи. К 1910-м годам у нее в ателье работали две сотни швей. Популярность Надежды Ламановой была невероятной, а носить платье, сшитое в ее мастерской, считалось признаком достатка и хорошего вкуса.

В конце 1890-х Надежда Ламанова вышла замуж за успешного юриста Андрея Павловича Каютова, впоследствии возглавившего московское отделение страхового общества «Россия». Муж Надежды Ламановой, в юности увлекавшийся сценой, имел множество знакомств в театральной среде. В 1901 году друг семьи Константин Станиславский пригласил Ламанову создавать костюмы к спектаклям «В мечтах» и «Вишневый сад» в Московский художественный театр. Сотрудничество Надежды Ламановой с МХАТом продлилось всю жизнь: она не только создавала собственные театральные костюмы, но и выполняла костюмы к спектаклям по эскизам известных художников Льва Бакста и Александра Головина. Ее изделия были точны и удобны, а Станиславский называл Ламанову Шаляпиным от моды.

Выйдя замуж, Надежда Петровна приобрела участок по внутреннему проезду Тверского бульвара. Здесь в 1904 году для семьи Ламановых-Каютовых был возведен четырехэтажный дом, в котором ателье Ламановой обрело новый, самый известный свой адрес — Тверской бульвар, 10.

Этот дом стал колыбелью русской моды, средоточием светской жизни и элегантности в дореволюционной России. Здесь заказывали наряды члены царской семьи и придворные дамы, супруги московских банкиров, адвокатов и промышленников, знаменитые актрисы Мария Ермолова, Ольга Книппер-Чехова, Вера Холодная, балерины Тамара Карсавина и Екатерина Гельцер. Многие дамы на портретах Валентина Серова запечатлены художником в платьях, сшитых в доме на Тверском бульваре.

Именно здесь в 1911 году при аншлаге прошел показ моделей и лекция известного парижского кутюрье Поля Пуаре, новатора и изобретателя в моде начала XX века. Ламанова первой в России оценила идеи Пуаре, начав шить туалеты, к которым не требовался корсет — туники и платья в стиле неогрек.

Любопытно, что показы в Москве были редкостью, и подходящего слова для обозначения манекенщиц в речи не было, потому можно было услышать, как моделей называли «пробир-мамзельками».

Революцию Надежда Ламанова встретила прославленным модельером царской России, ей было 56 лет, и ее жизнь могла завершиться самым трагичным образом — для молодой советской власти Ламанова, хозяйка модного салона, одевавшая императорскую семью и элиты прежней страны, была прежде всего чуждым новому обществу «буржуазным элементом». В 1919 году Ламанову и всю ее семью арестовали по доносу, одного из родственников расстреляли, саму же Надежду Петровну после двух месяцев в Бутырке отпустили без предъявления обвинений. По легенде избежать заключения помогло заступничество писателя Максима Горького, чья жена, актриса Мария Андреева, одевалась у Ламановой.

Эмигрировать Надежда Ламанова отказалась, в Советской России ей удалось не просто сохранить жизнь и продолжить работать — она вернула себе статус модельера высшего класса и возглавила государственный проект создания новой социалистической моды. Уже в 1919 году Ламанова руководила Мастерской современного костюма, в которой придумывали одежду нового советского человека.

В новой советской действительности Надежда Ламанова оставалась верной концепту «красивого платья». Совершенствуя его, она свела силуэт костюма к простому прямоугольнику, ориентируясь на эстетику европейской моды начала 1920-х годов. Правда, плачевное состояние советской текстильной индустрии диктовало свои условия: для создания моделей приходилось использовать грубые и простые полотно, холст, солдатское сукно, низкие сорта шерсти, байку, гарус, бязь, ситец. Но и эти ткани были в большом дефиците, поэтому часто в работу шли расшитые рушники и полотенца, павловопосадские шали и другие неожиданные подручные материалы.

Вместе с тем Надежда Ламанова, как и до революции, выполняла заказы для частных клиентов — знаменитых советских актрис и жен кремлевской элиты. В своем «подпольном» творчестве она продолжала использовать роскошные элементы в стиле ар-деко: бисерную вышивку и шелковые ленты, которые в годы НЭПа еще удавалось добыть. Костюмы шились далеко не из льняных полотенец и, конечно, эстетически очень отличались от моделей, получивших официальное признание. Современники вспоминали, что в советском ателье Ламановой шили даже меховые шубы.

Несмотря на то что большевики оценили ее талант, Ламанова все же хорошо понимала принципы советской власти и до конца жизни сознавала уязвимость своего социального положения: от клейма бывшей хозяйки буржуазного модного дома в СССР избавиться было невозможно.

В 1925 году модели Надежды Ламановой отправили в Париж на Международную выставку декоративного искусства. Платья разрабатывались при содействии коллег: художниц Евгении Прибыльской, Александры Экстер, скульптора и близкой подруги Ламановой Веры Мухиной, а также ученицы и сподвижницы модельера Надежды Макаровой. Платья были сшиты в западном стиле и декорированы этническими орнаментами, специально разработанными Мухиной и Макаровой. Вместе с моделями на выставке демонстрировали и аксессуары: шляпы, сумочки, украшения из шнура, веревки, соломы, деревянных бусин, гальки и даже хлебного мякиша.

Модели выглядели актуально, но сильно контрастировали с роскошными изделиями французских модных домов. Кроме того, Париж уже привык воспринимать все русское в духе театральных костюмов Льва Бакста к балетам Дягилева, создавших образ экзотической России. Ансамбли от Ламановой, конечно, не имели ничего общего с ними. Однако, невзирая на критические отзывы, коллекция Надежды Ламановой завоевала Гран-при. Сама Надежда Петровна в Париже на той выставке не была, возможно, ее просто не выпустили из страны.

Социалистическая мечта о том, что стильная и практичная одежда вскоре будет доступна каждому, не имела ничего общего с реальностью. Советская промышленность 1920-х годов была абсолютно к этому не готова. И хотя модели Ламановой играли роль идеальных прототипов изделий советской моды, они так и остались штучным эксклюзивным явлением на периферии культурной жизни.

Не имея возможности массово производить готовую одежду, власти попытались предложить людям шить ее самостоятельно. В 1925 году журнал «Красная нива» выпустил в свет приложение — альбом «Искусство в быту» — своеобразную иллюстрированную инструкцию по созданию одежды, адресованную простым советским работницам. Опубликованные в нем эскизы пальто, платьев, жакетов, костюмов, спортивной одежды и пионерской формы были созданы Верой Мухиной в основном по моделям Надежды Ламановой. Каждый эскиз сопровождался выкройками и подробными инструкциями по выбору ткани, орнамента и цветовой палитры. Модели Ламановой очень просто кроились и легко шились из доступного текстиля.

В советский период творчества Надежда Ламанова по-прежнему активно сотрудничала с театрами, создавая многочисленные костюмы для постановок. В 1932 году она получила должность художника-консультанта во МХАТе и занималась преимущественно созданием театральных и кинокостюмов, называя себя «моделистом». Ламанова работала в театре до конца своей жизни.

О смерти Ламановой до сих пор ходят разные слухи. Рассказывают, что, когда во время эвакуации москвичей в октябре 1941-го Ламанова пришла к театру, оказалось, что все уже уехали, а ее, пожилую женщину, просто позабыли. Тогда она села на лавочку и на ней же умерла в полном одиночестве.

На самом деле все было немного сложнее. Когда утром назначенного дня они с младшей сестрой Марией приехали в театр, оттуда уже выезжали грузовики — как выразилась младшая Ламанова в письме к Вере Мухиной, «Надюша оказалась не нужна». Сестры не знали, что это была только первая эвакуационная группа. Мария попыталась утешить Надежду Петровну и предложила ей переехать на дачу и переждать там. На следующий день они снова отправились в театр и, когда спускались вниз по Дмитровке, напротив амбулатории Большого театра​
 Ламановой стало плохо. Она только успела попросить у сестры нашатырь, упала и больше не поднялась.

Из открытых источников сети интернета.
/ На земле Баяна/