Кикиморы
Михаил проснулся с жуткого бодуна. Он уже третий месяц в таком состоянии, после того как был несправедливо сокращён.
Сегодня было особо тяжело.
-Гаааль, Галя…
Тишина.
-Галка…дай воды.
-Сейчас, что проснулся?
Миша насторожился, голос был не Галин, он поднял глаза к потолку, потолок был чужой, какие-то жерди необструганные что ли, стало жутко и больно голове.
-Галя…Галь, — позвал шёпотом, — Галка…
-Да иду, я вот нетерпеливый, — голос был не просто не Галкин, он был определённо мужской.
В комнату ввалилось нечто, это был точно мужик, огромный мужик, одетый в женское платье.
-Проснулся милый…
-Ик, — сказал Миша, — ик, а ты…вы…кто?
-Милыыый ты чего, это же, я, Галя твоя.
-Чего? Иди ты…мужик ты кто? И где я?
-Миша, ты чего?
Баба-мужик, как окрестил про себя это Михаил, пододвинулась к нему, вытянула накрашенные губы трубочкой и закрыла глаза.
Михаил быстро отполз к стене.
-Сгинь, уйди кыш, брысь.
-Мишаааа, -заныло существо, -Мишаа, ты чего? Допился родимый, а я говорила, не пей.
-Мама, — забасило, затрубило где-то на улице — маманя, батя проснулся?
Миша зажмурился, голоса были явно не Юрки с Лилей, его деток.
Кто -то ворвался в ту комнату, где лежал Миша, он чуть- чуть приоткрыл глаза, два поменьше мужика, одетые в детские вещички, один девочка, а другой видимо сын, смотрели весело на Михаила и тянули к нему руки.
-Батя, батька, на рыбалку, гы-гы.
-Нет, — сказало то, что называло себя Галей, — папа болен, идите сами на рыбалку.
Оно плотоядно облизнулось и посмотрело на Мишу, играя бровями.
-Аааа, уйди, уйдите демоны, — закричал, забился в истерике мужчина.
— Вот видите, — вздохнула «мама» детей и «жена» Миши, — папа очень, очень, болен. Он нас не узнаёт.
-Ииии, иииии, ыыыыы, — заныли «дети».
А Миша вроде как отключился.
Пришёл он в себя всё в той же лачуге, видимо был вечер, эта что-то кашеварила, дети играли в кубики в уголке, напиленные из чурбачков…
Дураки какие -то, — подумал Михаил, здоровые же, а в кубики играют, так курить хочется.
-Эй, пацан, слышь, парень.
-Да папа, — пробасил тот.
-Есть закурить?
-Неет, мамаааа!
-Тьфу ты, заткнись, заткнись дебил.
Мишка попытался встать с кровати его пошатывало и мутило, одет он был в белую рубаху до пят, на голове, что- то мешало, пошарил рукой, дурацкий колпак…
-Да что за…
-Милыыый, милый, ты чего? Лежи, лежи.
Бабомужик кинулся к Мише, тот отшатнулся, покачнулся и чуть не упал.
-Христом -богом молю, скажи кто ты? И где я?
-Да жена я твоя, Галя…ты что родненький, иии…Дома ты, дома, на болоте…
-Не ври что за театр? Какая Галя, какое болото? Вы что меня с ума свести решили? Ааааа, — начало доходить до Миши, — это же у меня белочка, фу точно, это же я допился до белой горячки. Хахахаха, белка, всего навсего белка!
-Белка, белка, идём ловить белку, папаня, — закричали. засуетились, забегали около него мужикодети, — папаня, идём белку ловить!
Миша заорал и отключился.
Пришёл он в себя на той же кровати, привязанный за ногу.
«Галя» сидело и вязало, тихонько напевая песню на непонятном языке.
-Слышь, Йети, отпусти меня, подурили и хватит.
-Мииииша проснулся, — Мишке показалось что щетина у его «жены» стала ещё больше, — дорогой, идём ужинать.
Миша ощутил голод, «дети» опять прибежали, но уже не прыгали, кстати они тоже бреются и пацан, и девчонка, — отметил про себя Миша. Так, надо не сопротивляться, а разведать обстановку.
Дети вывели его за руки.
На улице навес, под ним стол и лавки по обеим сторонам, на столе стоят миски. Как в сказке про трёх медведей, подумал Миша.
Сели за стол, баба налила похлёбку, вкусная, Миша поел с удовольствием. Потом заварили чай. Запах на всю округу.
Так, лес, отмечает Миша полянка, эта сказала, что где -то болото, куда же его занесло?
-Пап, вкусная похлёбка? — спрашивает «девочка»
-Угу, — кивает Миша потягивая чай.
— Это я нарвала мухоморов, вооон там, свеженькие, ядрёные.
-А я, а я, — задудел «пацан», — я дурман—травы нашёл для чая!
-Дети, дети, не тревожьте папу.
Папа же сидел ни жив, ни мёртв.
-Что за… - больше он договорить не смог, уснул.
Проснулся Миша, когда на небе были яркие звёзды и тоненький серпик луны светил так ярко, что Миша долго не мог понять, что это светит ему в глаза.
-Мамка, давай нового папку найдём, этот какой-то сонный, спит постоянно, — услышал Миша канюченье пацана, ах мелкий подлец.
-И правда, — поддерживает брата девчонка, Миша их уже по голосам распознаёт, — этот плохой, не играет, спит. На рыбалку не ходит, зачем он нам? Давай другого украдём.
-А этого куда? Отпустим? Так он нас выдаст.
-Зачем отпустим, — басит пацан, — съедим.
-Миленькие, родненькие, я никому не скажу, не надо меня есть, я не вкусный, а детям тем более нельзя есть меня, отравитесь…Отпустите меня, а? Пожалуйста…
-Жить хочешь? — спросила баба.
-Хочу, хочу, ой как хочу.
-А зачем тебе жизнь? — поигрывая топориком спрашивает пацан, — ты же всё равно её пропиваешь, жену обижаешь, к детям равнодушен, работать не хочешь, мать опять же позоришь.
-Ты, папочка, ничтожество, чужеродный элемент, так сказать, - говорит, высунув набок язык девчонка, — мы себе нового папку найдём, мамка уже присмотрела, Аркашу, папу Аркадия, вот. А тебя мы на суп пустим, никто и не расстроится. Ну мать твоя с женой поплачут немного, а дети маленькие, не поймут, что к чему. Им наврут, что папка героем был и всё, ещё гордиться тобой будут, хоть таким образом что-то хорошее сделаешь для детей, так что давай, поворачивай бочок, папочка.
-Стойте, стойте, а может договоримся, я не буду так больше.
-Ха, ты что думаешь мы тебе такие взяли и поверили, ой не могу, ты серьёзно решил от нас уйти? Нет уж папочка…
-Скажите хоть кто вы? Черти? Вы мне снитесь? Я сошёл с ума?
-Нет не снимся, с ума ты не сошёл, и мы не черти. Мы кикиморы.
-Какие нафиг кикиморы?
-Обычные, — пожали все трое плечами. — ты что в детстве сказок не читал.
Долго Миша торговался за свою жизнь с кикиморами, бился как лев, те заладили что жизнь его и ломаного гроша не стоит, что мол он ненужный элемент…
Потом Миша сидели с «Галей» и разговаривали, под навесом. «Дети» сидели неподалёку и бросали алчные взгляды на «папочку».
А Миша про жизнь свою рассказывал, не жаловался, нет, просто говорил. И как отца мать выгнала, и как работала сама, всё тянула на себе, за каждую халтуру хваталась, лишь бы сын ни в чём не нуждался, всё доказывала кому-то что сама сильная, не пропадёт.
Что лучше ей одной жить, чем с таким мужиком непутёвым.
И как плакала ночами, от обиды, от бабской своей неустроенной судьбы, а утром опять улыбалась и бежала работать.
А Мишка тайком виделся с непутёвым папкой и тот совал ему денежку…
Так и привык Миша, что женщины — это сила, а мужики так, придатки к ним, чтобы не скучно было.
Решил, что, когда вырастет, всё у него по-другому будет. Он будет работать деньги зарабатывать, а жена красивая, дома сидеть будет.
Так поначалу и было, а потом…сломалось что-то. Видимо, действительно мать права была, порченая порода у них какая-то по мужской линии. Потому что не верила мать что всё у них с Галей хорошо, всё ждала подвоха какого-то…
Долго говорил Миша, долго потом что-то бубнила ему Галя, пили чай, с какими-то травками. Мише уже было плевать что там за травы, а потом он понял, что засыпает…
-Если сможешь…передай Гале и детям что я их люблю, и маме…Пусть простят меня…Ты права…вы правы…хоть так послужу детям…
*****
За три дня до этого:
- У девушки с острова Пасхи украли любовника тигры…-Что, поёт?
-Поёт…
Через забор свесилась женщина и пристально смотрела на лежавшего на куче начавших уже темнеть досок мужчину, который смотрел в небо, положив ногу на ногу и тихонько бренчал на гитаре, подпевая себе вполголоса.
— Мишка… поёшь, подлец?
— Пою, мам
- Украли любовника, в форме полковника
И съели в саду под бананом.
С тех пор пролетело три года…— Работать не собираешься идти?
-Неа, меня сократили.
-Ты что дурак? Работать -то надо.
-В том-то и дело, мама, что ты меня дюже умным родила, я не пойду куда попало работать. Не оценили, так сказать, ну вашим хуже.
-Да кому хуже Миш, кому хуже, — заплакала молодая женщина, — Юрке вон кроссовки надо, Лиличке колготки. Моей зарплаты не хватает.
-А я при чём? Все претензии к предприятию, они меня сократили.
Бананы давно пожелтели, и листья давно облетели.
Но каждую пятницу, лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом.-Слышь, банан, я сейчас зайду, и ты у меня схватишь.
-Не имеете права матушка, меня надо было учить, когда я под стол пешком ходил или того ранее, когда поперёк лавки лежал, а теперь что? Теперь поздно.
-Иииии, — заплакала тоненько молодая женщина.
Михаил, соскочил ловко с досок и побежал в сторону огородов.
-Стой, стой, Мишка чёрт, — вторая женщина ворвалась во двор, но Мишки уже след простыл.
-Не плачь, Галина, что он, пить опять побежал?
-Угу, говорит, что у него депрессия. Сейчас у Соловьихи самогона наберут с Аркашей, напьются и будут песни горланить, стыдоба…
-Ну не плачь, не плачь. Вот на, купи детям чего.
-Неудобно, Тамара Михайловна.
-Что неудобно, это я такого придурка родила и вырастила, мне перед тобой неудобно должно быть, а не тебе. Да мне и так неудобно. Прости меня, Галя.
- А что Галя, он песню новую поёт?
-Ну да третий день уже, достал со своими тиграми, которые всех украли, да сожрали.
-Украли говоришь, тигры…Ну- ну, — и свекровь что-то горячо зашептала на ухо снохе.
Та недоумённо посмотрела на женщину и опасливо отодвинулась.
— Давай Галя, попробуем хотя бы.
-Не знаааю, Тамара Михайловна.
-Зато я знаю. Я, между прочим, не зря на режиссёрском факультете училась и тридцать пять лет нашим домом культуры руковожу. У меня талант, Галя.
-Да я не сомневаюсь, Тамара Михайловна.
-Ну вот и не сомневайся. Я ведь знаю, что ты выгонять его собралась.
Галя опустила голову.
-Галь, да не в обиде я на тебя, брось. Я сама с отцом его намучилась, тоже выгнала. Вон, до сих пор в деревне живёт, как дурачок, на баяне сидит целыми днями, играет.
Свекровушка мне весь мозг выела, всё ездила, забери мол, пропадёт. А я в ответ, что не хочу, чтобы сын таким же вырос. Знаешь, что она сказала?
Гала покачала головой.
- Сказала, что гены, от этого никуда не денешься. Мой тоже, говорит, на балалайке играл, да на работу забивал, дед, мол, Мишин. Я думала, что уж мой -то сын таким не будет, эххх. Давай попробуем, Галя. А уж если не получится, что же…гони его. Я тебе помогать буду с детьми. Есть у меня и ребята на примете…
*****
На следующее утро:
Миша открыл один глаз, потом другой. Что это? Он жив? Где это он? Дома?
-Галя, Галочка, — позвал несмело
-Ну, — Галка заглянула в комнату.
-Галчонок, любимая, — Миша заплакал, — я не умер?
-С чего бы это? Живее всех живых.
-Галя, моя Галя, а где детки наши?
-Вон, завтракают.
-Галчонок, приготовь пожалуйста одежду, я на работу устраиваться побегу…
Поцеловав детей и обалдевшую Галю, наспех позавтракав, Миша рванул устраиваться на работу, было у него место одно на примете.
Бежал на автобус мимо Аркашиного дома, смотрит, тот из-за забора машет, а следом несутся крики жены его, Натальи. Притормозил Миша и сказал Аркадию чтобы поопасался, а то кикиморы его забрать к себе хотят, в папы и мужья.
-Чё? Мих, ты чего? Идём опохмелимся лучше, ну даёшь. Белка тебя посетила дружище.
-Я бы лучше поверил на твоём месте, Аркаша.
*****
Миша уже второй месяц как работает, старается. Налаживается у них с Галей жизнь другая. Мамка Мишина рада, а ребятня так не отходит от папки, с работы ждут, виснут, хохочут.
Поменялся Миша, будто переосмыслил что. Однажды около магазина услышал знакомый голос. Смотрит, мужик стоит, знакомый такой…
-Галя? Галя, ты что ли?
-Мужик, ты сбрендил?
-Извини, мужик. Просто ты, на одну знакомую…кикимору похож.
А мужик пошёл и запел что-то на таком знакомом языке…
Миша помотал головой, отгоняя наплывший морок…
*****
-Наталья, Наташка…Воды дааай…
-Аркаша, Аркашенька…Дети, дети, папа проснулся…
-Что за…
Аркадий увидел перед собой морду накрашеного мужика, тот тянул губы в поцелуе…
Автор Мавридика де Монбазон
Кикиморы (Прочитано 514 раз)
Похожие темы (5)
