«Я порвал бы!.. Слава Богу, я не большой начальник»
Франц Клинцевич — об Украине, Сирии, планах Запада и расследованиях Навального
Дмитрий Колезев Сегодня 17:30 
Член Совета Федерации Франц Клинцевич — один из главных «ястребов» российской элиты. Его сравнивают с американским сенатором Маккейном. Ветеран афганской войны, представитель лагеря консерваторов, милитарист, выступающий, как считается, за военное решение многих внешнеполитических проблем. Заместитель шеф-редактора Znak.com Дмитрий Колезев встретился с Клинцевичем в Екатеринбурге, чтобы поговорить о войне и мире.
«Животных надо ставить на место» — Недавно вы сказали, что как СССР в свое время не мог не войти в Афганистан, так и Россия не могла сейчас не вмешаться в ситуацию в Сирии. Объясните, зачем это нам нужно? Говорят, что мы останавливаем угрозу терроризма. Но угроза — это что-то гипотетическое. А жертвы реальны уже сегодня. Недавно в Озерске хоронили очередного солдата. Читатели спрашивают: за что он погиб? Действительно, за что?
— Тут надо начинать не с этого. Сегодня многие люди, живущие обычной жизнью, не понимают, что мир изменился. Не будет ядерной войны. Но американцы разрабатывают концепцию молниеносного удара, и многое будет зависеть от того, как мы выстоим. У нас территория большая, мы стали высокотехнологичны. Они собираются нанести удар 3,5 тысячами высокоточных боеприпасов. Конечно, не все долетят…
— Вы считаете, это реальная угроза? Зачем это американцам?
— Никому не нужна сильная Россия. Это изначально, исторически так было. Их пугают очень многие вещи. Видите ли, на поверхность многие процессы не выходят, а они об этом знают. Они знают, что у нас есть много прорывных вещей…
— Например?
— Военно-технологичных, связанных с оружием на новых физических принципах.
— Но ядерного удара, говорите, не будет.
— Нет, потому что шесть ядерных зарядов, упавших на территории США, — это полная деморализация. А с учетом наших возможностей — их упадет даже не шесть. И даже не шестьдесят. Никому не оправиться от этой вещи. Но и мы не все перехватим, чтобы там ни говорили…
— И поэтому будет удар высокоточным оружием?
— И это вряд ли будет, но они к этому готовятся. Смотрите, сегодня же никто не говорит, что в Литве, бывшей учебной дивизии в Гайжюнае, где у нас был аэродром, уже сосредоточены силы, превышающие заявленные в десятки раз. Спецназовцы и личный состав. Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехия — вся аэродромная сеть, вся инфраструктура восстанавливается и осваивается. Пришла Третья бронетанковая бригада, Четвертая пехотная дивизия, Десятая авиационная бригада — это то, что разместят американцы. При этом они планируют из НАТО добавить 600-700 тысяч пехотинцев. Плюс техника. Это будут созданы серьезные ударные подразделения, которые сопоставимы с двумя-тремя общевойсковыми армиями.
— А Сирия-то как с этим связана?
— Сирия — это другая ситуация. Там есть международный терроризм. Это оружие. И это очень доходное дело. Американцы создали талибов, когда я воевал с ними, — и не удержали. Американцы создали «Аль-Каиду» (террористическая организация — прим.). И тоже не удержали. Сегодня — «Исламское государство»…
— Его тоже американцы создали?
— Да, к сожалению. Они установили в Ираке то, что им нужно, а затем через свои структуры подтянули иракских офицеров. Брошенных, обиженных, обделенных, униженных и преданных. Дали им средства, деньги и сказали — реализуйте свои амбиции! И они начали…
— А зачем это американцам?
— Американцам? Это оружие. Они держат весь мир в напряжении. Они создают условия, которые им нужны.
— И сейчас ИГИЛ действует под контролем американцев?
— Сто процентов. Мы же просто об этом не говорим, но в Алеппо задержано огромное количество иностранных специалистов, в том числе американцев…
— То есть, воюя в Сирии, мы сдерживаем США?
— Мы сдерживаем международный террор. Мы его просто уничтожаем. Мы же не можем взять и абсолютно достоверно доказать это! Мы знаем по деньгам, по оперативным контактам. Но мы не можем выйти в суд. А мы все знаем, точно так же, как и они знают все о нас. И эта ситуация и дальше будет развиваться.
— Почему же мы не рассказываем об этом миру?
— А мы говорим, я все время лично об этом говорю. Я везде высказываюсь, и мои коллеги тоже.
— Одно дело высказываться, а другое — представить факты.
— А как их представишь?
— Донесения источников, фотографии, прослушка.
— Нет, так не делается. Это невозможно доказать публично. К сожалению.
— Вам не кажется, что с начала нашей военной операции в Сирии наше положение в смысле безопасности стало только хуже? Было крушение самолета над Синаем. Убит посол в Турции…
— Это и так было бы. Мы в этом противостоянии многому не позволяем случиться…
— То есть если бы мы не вмешались в Сирию, было бы хуже?
— Конечно, однозначно было бы хуже. Но самое страшное для них не это. Мы разрушили инфраструктуру, связи, напугали. Сейчас американцы будут вынуждены участвовать в этом процессе, в борьбе с терроризмом. Иначе они потеряют и темп, и авторитет, и знания. Они сейчас будут пытаться все это делать. А у них ковровые бомбометания по мирным, огромное количество мирных погибло! А у нас точечные удары. Нас весь мир обвиняет, а про них никто ничего не говорит.
Так же как в свое время в 2008 году Грузия [напала] на Южную Осетию. Все ж подготовлено было. Говорили, что Россия напала на Грузию. Да мы три дня ждали! За эти три дня 96 человек потеряли. Это наши миротворцы. Мы могли взять Тбилиси и так далее. Мы бы уничтожили все натовские казармы. И Саакашвили могли взять. Офицеры стояли и говорили: давайте, мы щас…
— Вам бы этого хотелось, наверное?
— Мне? Я порвал бы! Слава богу, я не большой начальник. Но я порвал бы.
— А зачем?
— Животных надо ставить на место.
— А животные — это кто?
— Саакашвили.
— Но он же…
— Животное. Не будем больше говорить. Это мое мнение.
«Самолеты бы все равно упали» — Давайте поговорим про цену, которую мы платим. Недавно агентство РБК подсчитало, что один только поход «Адмирала Кузнецова» в Сирию обошелся в 7,5 — 10 млрд рублей. И одновременно нам сообщают, что сокращают финансирование вузов на 12 млрд. Вам не кажется, что мы сейчас не в той экономической ситуации, чтобы вести такие дорогостоящие военные операции?
— Сложно комментировать глупости. Невозможно забрать с Минобразования на Министерство обороны! Все работают в рамках утвержденного бюджета. В военный бюджет уже заложены все эти вещи, связанные с боевой подготовкой. «Адмирал Кузнецов» обязан был плавать. Не поплыл бы он в Сирию — поплыл бы во Владивосток. Он бы все равно куда-нибудь поплыл…
— И деньги бы все равно были потрачены?
— Да, все равно. Летчики бы все равно взлетали. А эти два самолета, которые мы потеряли по техническим причинам, — они бы все равно упали!
— Вы фаталист.
— Я не фаталист, я реалист! Чтобы армия была достойной, она должна быть армией. Она должна иметь нормальную боевую подготовку. А когда есть возможность проведения такой боевой подготовки…
— То есть это такие учения?
— Это не просто учения. Они на протяжении всего похода тренировались. Было взаимодействие, их сопровождали подводные лодки, корабли НАТО. Летали самолеты. Шла огромная работа. Тренировались ПВОшники, спецназовцы, работали механизмы, выявлялись недостатки, причины! Работали механизмы соответствующих кораблей… Боевое дежурство. Психологически испытывался личный состав. У них было иное состояние, они понимали, что едут на войну, где есть реальный противник. Летчики взлетали с корабля, в воздухе получали боевую задачу и бомбили не по коробке, а наносили удары по реальным целям. Они понимали, что где-то там находятся спецназовцы, что им нужно точно… Мы ведь, в отличие от американцев, работаем как хирург лазерным скальпелем. Точечно!.. Там компьютер, планшет, цели, удар, доклад, связь со спецназом, все нормально! Там работает наш спецназ, но так — обкатывает. Там нет пехоты, нет наземной операции. Мы впервые за всю историю ведем высокотехнологичную современную войну. Десантники, спецназовцы — все это у нас было. А теперь воюют военно-космические силы.
И мы подготовили подразделения сирийских вооруженных сил. Готовили тех же спецназовцев, приезжали офицеры. Мы их вооружили, обмундировали, обучили, дали возможность освобождать свою землю.
И при этом мы прокатали своих: все командующие каждые полтора месяца там проходят, в реальных условиях. Это же все процессы, навыки.
В Афганистане мы потеряли 15 051 человека за десять лет. Была серьезная война. Здесь совсем другие потери, другое отношение, другое качество.
«Мы же не говорим, сколько было попыток убить Путина» — Начиная с 2014 года мы занимаем жесткую позицию на внешнеполитическом уровне. Мы в конфронтации с существенной частью мира. В ответ мы получили санкции. Люди живут хуже, с точки зрения экономики они страдают. Утешением для них вроде как является то, что мы — «великая страна». Но разве великая страна — это не та, где граждане живут в достатке, они сыты, счастливы?
— Причину для санкций все равно бы нашли. Никому сегодня не нужно…
— Откуда вы это знаете? Почему вы так говорите?
— Потому что я знаю планы, знаю настроения… Знаю сформулированный идеологический контент, который продолжается с 2003 года. С того момента, как они увидели: Путин — не Ельцин. Этот страну поднимет. Мюнхенская конференция в 2008 году только подтвердила их мысли. Они увидели, что появился лидер и страна, которая хочет разрушить однополярный мир, сформированный американцами и поддерживаемый Европой.
Но сегодня что происходит? Непонятно, почему они выпустили Трампа. Так получилось, потому что у Трампа были деньги, он провел реальную кампанию. Все ведь были убеждены, что будет Клинтон. А теперь они поняли, что в мире это востребовано, что в мире, в том числе благодаря русским, эти вещи стали меняться. И что думаете, Ле Пен и Фийон победят? Да они будут сидеть в тюрьме! Победит Макрон, однозначно, потому что они идут по полному беспределу… И что связано с Эрдоганом. Ведь с самого начала знали, что американские спецслужбы готовили и делали эту ситуацию, только после того как Эрдоган начал демонстрировать свою самостоятельность. Мы ж не говорим, сколько попыток убить Путина было? Мир об этом не знает. А их было запредельное количество, на грани осуществления. Это все сделали западные спецслужбы… Но об этом не принято говорить. Ведь надо представить безукоризненные доказательства, а сделать это практически невозможно.
— Вам не кажется, что мы слишком много рассуждаем про другие страны, а о своей как-то мало думаем? У нас в соседнем дворе разруха, а мы переживаем за Ле Пен и Трампа.
— Нас специально посадили на эту иглу. Еще годика через два, когда мы были бы полностью зависимы по всему, они бы врубили санкции. Зачем [нам было] строить свои заводы, когда в другой стране можно купить за копейки?
— Слушайте, ну мир так устроен, глобальная торговля. У всех стран своя специализация.
— Это когда мирная торговля! А когда мирной торговли нет, это делать нельзя.
— Так у нас и по сей день товарооборот с США немаленький. Торговля-то идет. У нас вот Boeing производство запускает.
— Американцы — они красавцы. Они только удвоили товарооборот с Россией. Но мы-то многие вещи серьезно поправим, исходя из этого. А Европа, чтобы вы понимали… В свое время министр сельского хозяйства Грузии дал оценку: он сказал, что Россия — это помойная яма, которая проглотит любое дерьмо. Это он говорил про вино, которое они поставляют в Россию. Ведь из Восточной Европы все товары — из Польши, Венгрии, Румынии, Чехии — это все шло к нам! Нас заставили это брать. Как в свое время было с окорочками, в которых канцерогены. Нас заставили.
— То есть европейские продукты, которые шли к нам до эмбарго, были вредные?
— Они, во-первых, были вредные, хотя они не хуже многих вещей, которые были у нас. Но самое главное, что они шли к нам, потому что Европа их не брала. Они не соответствовали их стандартам. И когда мы начали это тормозить, они очень пострадали.
— Ну сыр-то нормальный был. Ну серьезно? Вот пармезан.
— У нас делают сыр не хуже. У нас во всех субъектах появилось такое количество предприятий! Пришли специалисты, в том числе приехали из Европы. Я представляю в Совете Федерации Смоленскую область, у нас на каждом приеме приходят аграрии и говорят: надеемся, эмбарго не отметят?
Санкции — это холодный душ. Но он нужен, чтобы стабилизировать. Этот холодный душ связан с будущим моих внуков и правнуков. [Хотя], может быть, мои дети будут испытывать какой-то дискомфорт.
«Украине осталось недолго» — В последнее много новостей из ДНР и ЛНР. Признали паспорта, Захарченко установил госграницу с Украиной. Как вам кажется, там идет к какому-то новому обострению? Что, по-вашему, вообще ждет эти республики?
— Украинское руководство, в том числе националисты, толкают на эту войну. Они готовят войну. Там осталось 3,5 тысячи кукловодов — одних только американских специалистов, которые готовят украинские вооруженные силы. Я не говорю про польских снайперов, про венгерских наемников… Их же не просто так держат. Американцам нужна война между двумя странами. Украина — это «Антироссия». Это началось не сегодня, не вчера, не три месяца назад. Это начали готовить с 1946 года зарубежными спецслужбами. До 1956 года мы гоняли бандеровцев по нашим лесам. Понятно, что можно просидеть в лесу год, а десять лет без поддержки не просидишь, никакая идеология не поможет, просто бытовуха заест. Так что противостояние наше на Украине началось с 1946 года. И эта работа продолжалась.
Я помню, я здесь, в Свердловске, в военном училище учился — и у нас были хохлы, которые говорили о самостийности, об особом статусе, о том, что они кормят Россию, что они исключительные. Даже в этом училище! Таких у нас во взводе было девять человек.
— Есть понятие права наций на самоопределение. Что плохого в желании нации иметь свое государство?
— Это конституционная норма, и это правильно. Но это сделал Ленин, чтобы сохранить свою власть. Он своими работами ввел право наций на самоопределение, работами о национальностях — заложил мину замедленного действия. Она взорвала Советский Союз и еще будет работать, чтобы порвать Россию. Мы многонациональная страна, и эта тема будет эксплуатироваться длительное время.
Вот Андропов хотел принять решение по этому вопросу — превратить все национальные республики в субъекты. И за два месяца до этого решения он умер. Да, он был больной. Но не было никакого основания, чтобы умереть.
— Вам кажется, это была неслучайная смерть?
— Слишком много «но» возникает… Нами всегда очень серьезно занимались, нас всегда боялись, нашего менталитета, нашего подхода.
Помните эту историю с немецким профессором, который в 1942 году написал письмо Гитлеру? Этот профессор осматривал прибывших с территории СССР молодых девушек в возрасте 20-25 лет. И он определил, что 95% были девственницами, а еще 5% были замужними или вдовами. И он написал Гитлеру, что нам надо немедленно прекратить войну с Советским Союзом, иначе мы проиграем. Нельзя победить народ с таким высоким уровнем духовно-нравственных качеств. И его расстреляли через три дня как паникера и вредителя.
Смотрите, что нам навязывают, исходя из того, что происходит на Западе… Надо учить историю. Как распалась Римская империя?..
— Ну что такое — «навязано Западом»? У нас вся цивилизация с Запада. С Византии, например. У нас само государство возникло из торговли с Византией — для нас это был Запад.
— Э-э, нет! Александр Невский в свое время говорил: «Берегите западные границы. С Востока к нам приходят только за материальными средствами, а с Запада нас пытаются поработить духовно». С Запада не приходили, чтобы захватить территорию.
— Зато с востока пришли монголы.
— Если бы не монголы, у нас России бы не было!
— Ладно, мы сейчас зайдем далеко. Давайте вернемся в ДНР и ЛНР. Там будет эскалация, по-вашему?
— Там настоятельно готовится активная фаза боевых действий.
— Той стороной?
— Украинцами, конечно. Подтягиваются тяжелые средства поражения. Тяжелые орудия 152-мм, реактивные системы залпового огня. Привозится к огневым позициям около 20 эшелонов боеприпасов. Никогда подвезенные к орудию боеприпасы не забираются назад. Они всегда выстреливаются. Так заложена картина… Они их по-любому расстреляют.
— Но это же армия Украины?
— Украины.
— Донецкая и Луганская области — это территория Украины?
— Да, это территория Украины.
— А что такого в том, что армия страны пытается вернуть контроль над своей территорией? Наша страна бы поступала иначе?
— Она уже не вернет! Вернуть вооруженным путем нельзя, мы не допустим. Тут нужно немножко по-другому рассматривать. Та власть, которая есть на Украине, сама спровоцировала эти вещи. Я не понимаю, почему у них так отшибло мозги, почему они слушали своих американских советчиков.
С Крымом ситуация другая. Я ее очень хорошо знаю. То, что было сделано в Крыму… Почему американцы бесятся? Они же спланировали все — разработали базы, заключили контракты по строительству казарм, городков, детских садов и школ… Уже подрядчики были, уже деньги заплатили подрядчикам, представляете? А тут произошел такой облом.
— А вы откуда это знаете?
— Ну потому что документы в интернете висят, WikiLeaks и так далее. Это все уже давно выяснено. Это уже вчерашний день, бог с ними! Но если бы люди, которые живут в Крыму, не заняли бы такую позицию и наше бы не блокировали…
— …Там бы уже стояли войска НАТО?
— Нет, не в этом дело. Там бы стояли уже войска НАТО. Но там бы было много крови.
— А что бы произошло? Крымчане бы сопротивлялись приходу американцев?
— Был заход большого количества националистов в украинские воинские части. Там много боеприпасов и оружия. Это оружие было бы направлено против российских вооруженных сил. Было бы столкновение, большое количество крови. В этот процесс вмешались бы реальные силы — мы бы не бросили своих. И там было бы такое месиво!.. Мирные граждане с одной и с другой стороны… Но наши подразделения блокировали вооруженные силы Украины и сказали: оружие у вас. Вы живете, питаетесь, ваша задача — не дать националистам оружие. И не дали. А дальше люди провели этот референдум, все эти вещи. Я был на этом референдуме, на этом подъеме. Люди понимали, что они спасают свою жизнь. Вернуться к этой ситуации невозможно.
Просто американцы и европейцы не думали, что Путин посмеет, что он рискнет. Они были уверены, что он не посмеет. А он принял единственно верное решение.
Если бы пришли американцы и встали бы в Крыму, нас бы еще больше давили бы. Там бы активизировались Грузия, Молдавия, у нас бы возникли горячие точки в трех-четырех местах. Сегодня, думаю, мы вышли из сложившейся ситуации с минимальными потерями.
— Что будет с ЛНР и ДНР? Непризнанные республики на много лет? Войдут в состав России? Вернутся Украине?
— Предсказывать сложно. Но если это давление и дальше будет продолжаться, я думаю, они станут как Абхазия и Южная Осетия.
— Украина же не смирится с этим.
— А самой Украине осталось недолго. Она распадется. Она уже распалась, а до окончательного распада осталось недолго. То, что они делают с националистами, — это выстрел в свою ногу перед кроссом! В ближайшее время к власти на Украине придут националисты и мы будем добрым словом вспоминать Порошенко.
— По Крыму возможен какой-то компромисс с международным сообществом? Он всю жизнь будет непризнанной остальными территорией?
— А это не имеет значения. Им была бы причина. У нас санкции — на десятилетия, и отношения такие — на десятилетия. Но останется государственность, Россия будет развиваться, и рано или поздно будут найдены новые возможности для взаимодействия и сотрудничества. Запад — это серьезно, мы часть Европы, западного мира, западного менталитета.
— Все-таки мы часть Европы? А говорят, что мы идем по особому пути.
— Нет, мы часть Европы. Но мы и часть Азии, нельзя забывать об этом. Кроме Европы есть и другие страны, и если выгодно — надо сотрудничать. Пойдут процессы, будут меняться руководители, подходы.
По Медведеву «должно быть некое разбирательство» — Главная политическая тема последних недель — происходящее вокруг Медведева. Вы видели это расследование?
— Видел.
— Как вы к этому относитесь? Это посеяло в вас какие-нибудь сомнения?
— Вы знаете, накануне президентской предвыборной кампании руководитель правительства, руководитель крупнейшей политической партии — это ключевая мишень… Я не знаю. Я не был в этих местах, я не знаю, правда или неправда. Там нигде не написано, что это Медведев. Доказательств никаких нет, могут обвинять в чем угодно. С точки зрения этого подхода можно сделать что угодно.
Я не знаю, в курсе ли вы, у меня сейчас идет очень серьезное разбирательство по инвалидам.
— По санаторию «Русь» (Клинцевича обвиняли в том, что он отдыхал там и не заплатил за это — прим. Д. К.)?
— По санаторию, да. Я благодаря своим контактам и связям сделал так, что государство на протяжении последних 17 лет оказывало им сильнейшую финансовую поддержку. И там человек оказался… просто банальным вором, больным человеком! Но, имея этот инструментарий, он развернул невероятно клеветническую кампанию. Написал по 6-7 писем — Путину, Медведеву, Нарышкину, Матвиенко. Все эти вещи проанализированы. Они все приведут к последствиям.
Но самое главное. Господь Бог так распорядился, что я сделал для «Руси» колоссальные вещи…
— Для санатория?
— Для санатория. Но я никогда, никогда — просто так получилось — там не отдыхал. У меня там были мероприятия, была приемная, я на праздниках встречался с афганцами. Но я проведу там 2-3 часа и уезжаю. Может, это связано с тем, что у меня недалеко дача, буквально 15-20 минут. И у меня не было никакой необходимости. Может быть, по другим обстоятельствам.
И вот люди мне, афганцу, награжденному восемью орденами, предъявляют такие претензии. И через суд: сначала районный суд города Рузы, потом областной суд, потом кассация областного суда… Обсуждают, что я отдыхал!.. Матвиенко мне говорит: как сенатор может проиграть суд?
— А что? У нас независимый суд.
— Судьи, которые судили, — все там отдыхали, в этом санатории. Прокуроры, судьи.
— То есть они заинтересованы?
— Сейчас возбудили уголовное дело. Оказывается, на меня была оформлена как на афганца путевка, списаны деньги. Сейчас правоохранители изъяли все документы.
— Но вы там не отдыхали.
— Не отдыхал! Там и врачи говорят, что я за всю историю не отдыхал! А по суду принято решение, чтобы я оплатил отдых. Сейчас, конечно, пострадают судьи. Один из руководителей московского судейского сообщества сожительствует с [Андреем] Чепурновым, который формировал это все.
Как можно в таких условиях всему это верить? А ведь люди верят. Ко мне подходили люди, говорили: Франц, ну ты ненормальный, что ли? Зачем ты это устроил? Ну, отдохнул, — заплати. А я что, похож на идиота, чтобы меня весь мир топтал?
Я человек, у которого нет никаких, ни малейших нюансов… Никто, ни журналисты, ни люди, меня не упрекнул, не сказал, что я поступил нечестно, что-то присвоил, как-то обогатился. Никто и никогда! И чтобы я так пренебрег своей репутацией?
— То есть в разоблачения Медведева вы тоже не верите.
— Я считаю, что в данном случае должно быть некое разбирательство по этому поводу.
— Вот почему бы не провести парламентское расследование? Ведь громкая штука. 10 млн человек уже посмотрело фильм. Столько разговоров об этом.
— Я думаю, у Медведева есть механизмы, чтобы подготовиться и ответить.
— Но пока он болеет.
— Я не знаю. Для меня в моем деле очень важно доказать, что я прав. И я не допущу, чтобы на инвалидах наживались. Я все докажу по суду. Но самое главное то, что даже мои хорошие знакомые скептически отнеслись. Ну ладно, Франс…
— Типа, отдохнул — че уж там?..
— Да. Это очень печально. Поэтому я крайне осторожен к таким высказываниям. Я понятия не имею! У меня нет близких коммуникаций к Дмитрию Анатольевичу. Я не знаю людей, которых называл Навальный. Я не был на этих территориях, которые кому-то там принадлежат. Но у меня вот тоже есть много хороших состоятельных друзей, которые приглашают меня на свои дачи.
— Вопрос вот в чем: они своим состоянием обязаны только дружбе с вами? Или сами сделали это состояние?
— Они сами! Ну и там [про Медведева] — мы же тоже не знаем. Здесь очень много нюансов. Точки над этими нюансами должен поставить Дмитрий Анатольевич. Думаю, он это сделает, у меня нет сомнений.
«Сейчас нет жесткой руки, как было при Володине» — То, что происходит сейчас в политической сфере, называют «оттепелью». Дадина вот выпустили, Чудновец… И все это связывают с командой Кириенко. А вы что-то такое чувствуете, какой-то новый курс, связанный с Кириенко или Вайно?
— Чувствую. Сегодня, мне кажется, нет такой жесткой руки, как было при Володине. Сегодня политические партии находятся в более спокойном состоянии. Они советуются с администрацией, но находятся в комфортном состоянии. Ситуация стала какой-то комфортной, мне кажется.
— А была некомфортной?
— Мы, партии, оглядывались на реакцию Кремля.
— А теперь, хотите сказать, прямо уж независимы?
— «Единая Россия» — это инструмент Путина.
— Вот именно. Как она может быть независимой?
— Но внутри партии люди могут высказываться, у нас много споров — в президиуме, на фракции. Но когда политическое решение принято, его выполняют.
Автор
Дмитрий Колезев
«Я порвал бы!.. Слава Богу, я не большой начальник» Франц Клинцевич — об Украин (Прочитано 1196 раз)