Расстрелянная любовьАвтор: Ирина Кашаева
Действие этой истории происходило в 1918-1920гг,а услышана она мной была лет десять назад от одной очень старой женщины. Про антоновскую банду, думаю, все вы по истории наслышаны. Так вот, сам Александр Антонов родом из нашего уездного городка, а маленькая больница, где я работала, служила укрытием ему и его людям. Такое уж смутное тогда было время... Кто-то в Красные шёл и отчаянно рубил антоновцев и Белых,а кто то наоборот... Бабушка Шура пережила весь ужас того смутного времени и вот что она мне рассказала...
"Мне уже больше 10 лет было и я всё хорошо помню, словно это было вчера... Моя двоюродная сестра Ариша и Иван Быстров - бравый парень! - любили друг друга. Арише 16 годков минуло,её суженому - около 20. Любовь эта на кровавое время пришлась... Вообщем, подался Иван к Шурке Антонову, а родной брат Ариши, Андрюша, - в Красные. Антонов-то, он ведь как действовал? Прискачут, и ну волками шнырять по дворам, у кого родственники в Красной Армии. Коли найдут таковых, всю семью расстреливали, бывало. Иван знал, конечно, про брата своей девушки, но старался любыми возможными способами отвести от беду от своей любимой. Ариша же, во время редких встреч, просила парня бросить банду, но не мог он так поступить, видимо, даже ради неё... А тут Красные небольшим отрядом встали в лесочке за речкой. Каким образом об этом узнала Ариша - неведомо мне.Однако встретила я её с холщовой сумкой близ реки и, пройдя незаметно за ней в глубь леса, увидела, что она носит еду Красным, вернее, своему брату Андрею... Она меня не заметила и я об этом, знамо, молчала, но, видимо, Иуд на тамбовщине всегда хватало... Налетели антоновцы,порубали в капусту крохотный отрядец Красных, а её,Аришу, под арест взяли. Не били и не пытали бедняжку по непонятной мне причине... Говорят, сам Антонов спокойно допросил девушку и приговорил её к расстрелу. Завтра. Иван же не находил себе места,он буквально ползал в ногах атамана банды, умоляя отпустить его несчастную невесту...Однако...
Пришло то окаянное утро... Согнали люд со всей деревни и привели Аришу... Она на свой расстрел оделась ровно на свадьбу: белая, как сахар, блуза, юбочка чёрная, туфельки на каблучках, белая лента в длинной золотистой косе. Сияла вся! Ни слёз, ни мольбы о помиловании от неё никто не услышал. Её любимый жених стоял в расстрельной команде... Что ж.. Не смог отвертеться... Вырыли они могилу за кладбищенской оградой и поставили Арину на самый край той страшной ямы. Иван плакал, но стоял со всеми вместе по команде "в ружьё". Прогремели выстрелы... Бедная девочка рухнула в могилу, как подкошенная. А Иван с криком начал палить по своим и кого-то из них ранил. Его сразу, тут же пустили в расход и спихнули сапожищами в ту же самую яму. Девушка была ещё жива и истекала кровью. Её закололи штыками, завалили могилу землицей и всё...
Прошло очень много лет. Примерно в 70-х годах я, проходя мимо кладбища, увидела её, сидящую на поваленном ветром дереве. Такая же юная, в белой залитой кровью блузке. Меня такой страх взял! Лунная ночь, тишина и покойница... Мне мимо её идти надо было, я молитву читаю и иду на ватных ногах..."Шура!" - слышу звонкий девичий голос и оборачиваюсь, ни жива ни мертва.Она же, Ариша-то, слёзно так просить стала: "Я без покаяния померла, без крестика, без отпевания... Даже на могилке нет креста. С чем я к Господу пойду на Страшный Суд? Помоги мне... И Ванюше моему помоги..." - и исчезла. Я - бежать оттуда. Дома-то всё опомниться не могла. Вобщем, не придала я никакого значения тому случаю. Мало ли что с перепугу привидится! Работала я в ту пору нянечкой в интернате для глухонемых деток.
Так вот, однажды на работе в ночь пошла детей проверить, спят ли. Посмотрела -вроде всё в порядке. На часы-то глянула по привычке - 00.10. Захожу обратно к себе в бытовку, там у нас старенькая раскладушка стояла. Смотрю, на ней лежит покойная Арина, в кровавой одежде и в глаза мне пристально,неотрывно так смотрит! Я молитву творить начала и креститься, а она всё смотрит и смотрит! Только одно словцо с её губ слетело: "ПРОШУ!" И всё... никого и ничего, я-то вся в холодном поту и описалась тут со страху! Наутро в церковь поехала(в нашем городке церковь чудом сохранилась) и всё батюшке рассказала. Он заочно предал к земле и отпел убиенных девицу Арину и раба божьего Ивана.
Позже мы с мужем поставили на их могиле два креста. С тех пор покойная сестрица меня уже больше не навещала. Я частенько ходила на могилку к ним, пока ноги ходили, а теперь вот давно уже никуда не хожу... А Ариша, видимо, простила Ивана, раз уж так она за него хлопотала."
Витя здесь больше не живётДвор у нас маленький, тихий, все друг друга знают, нет хулиганов, пьяниц немного, даже детей всегда очень мало гуляет. Я переехал сюда сравнительно недавно, лет пять назад, поначалу не с кем не общался, но со временем влился в дружный коллектив. Живём мы тут все коммуной, бегаем друг к другу за мукой или солью или к мастеру на все руки Иванычу из соседнего дома, который за бутылку водки ремонтирует холодильники и стиральные машины.
Всё началось, когда в соседний дом вселилась какая-то семья. На следующий день после их въезда проснулся я раньше, чем обычно. Хотелось посмотреть на новых соседей, и в качестве предлога для похода в соседний дом я взял с собой сгоревший утюг. Подумал — занесу к Иванычу, пускай ковыряет. Накинул куртку, взял утюг и пошёл.
Подходя к квартире Иваныча, я посмотрел на дверь новых соседей (квартиры находились рядом). Дверь была приоткрытая, вся обшарпанная, краска облуплена, около дверной ручки отчётливо виднелся ржавый след от амбарного замка.
«Интересно, сколько же времени эта квартира была закрыта», — подумал я и позвонил в квартиру Иваныча. Дверь долго не открывалась. Сначала я подумал, что никого дома нет, но через некоторое время послышались шаги.
— Ну кто там так рано? — хриплым голосом произнесли за дверью.
— Я, Иваныч, открывай.
Раздалось металлическое бряканье цепочки, щелкнул замок, и дверь открылась.
— Ну что тебе?
— Да вот, пришёл к тебе за помощью, утюг посмотришь?
— Ну давай, посмотрим, что там у тебя с ним, цену вопроса сам знаешь.
— Конечно, знаю, — улыбнулся я. — Ну, как новые соседи?
— Какие соседи? А, эти, вчерашние... Так они вчера осмотрели квартиру и уехали.
— Так что же получается, они сюда не будут въезжать?
— Ты сам-то внутри был? Кто там жить-то будет?..
После этих слов старик взял у меня поломанный прибор и закрыл дверь. Немного расстроенный и озадаченный, я пошёл на работу. К концу рабочего дня эта история практически вылетела у меня из головы, и, когда я шёл домой, то уже думал совершенно о другом.
Подходя к своему дому, я увидел чей-то силуэт на моём крыльце. Силуэт принадлежал очень большому человеку. Я снизил скорость шагов и стал рассматривать, кто там стоит. Подойдя поближе, я увидел, что этот человек очень толстый — килограмм двести, не меньше. Таких личностей я раньше в нашем дворе не наблюдал. Мне даже стало страшновато проходить мимо него, но делать нечего, надо было идти. Когда я приблизился к нему достаточно близко, он посмотрел на меня, и в этот момент я смог рассмотреть его полностью.
Лицо у него было безобидное, с тупой улыбкой — создавалось впечатление, что он дурачок. Глаза были пустые и безжизненные. Ещё что запомнилось — это его одежда. Так не одевались, наверное, уже лет сто. Всё в стиле совдепа — удлинённая куртка, из-под которой нелепо выпирала рубашка в клеточку, мохнатая шапка-ушанка... В кулаке он сжимал большой гвоздь. Я спокойно прошел мимо него и зашёл в дом.
Пару дней я жил нормально, но потом начались неприятности. Сначала около моей входной двери начали появляться игрушки — деревянные кубики с буквами, машинки и солдатики. Так продолжалось несколько дней — я приходил с работы, поднимал их и выбрасывал в мусорный пакет, стоящий рядом с лестницей на чердак, но на следующий день появлялись новые. Потом кто-то начал царапать мне дверь. Когда я в первый раз увидел, что случилось с моей дверью, я сразу вспомнил того дурачка и гвоздь в его руке. Я понял, что это его рук дело.
А как-то раз, когда я уже собирался ложиться спать, в мою дверь кто-то постучал так громко, что я чуть инфаркт не получил. Я медленно подошёл к двери, посмотрел в глазок. За дверью стоял знакомый громила. Дверной глазок искажала и без того неприятное лицо. Было такое чувство, что он тоже меня видит через глазок. Я смотрел на него, не отрываясь. С каждой секундой мне становилось всё страшнее: он не говорил ни слова, было слышно только очень громкое сопение. Так продолжалось несколько минут. Открывать дверь я ему не собирался.
Потом он всё же заговорил.
— Меня отпустили, — сказал он противным, высоким, практически детским голосом. От его голоса мне стало дурно, я отскочил от двери. Как только я отошёл от двери, стук в дверь повторился с двойной силой, чуть штукатурка с потолка не посыпалась. Я снова подошёл к двери и посмотрел в глазок — на этот раз там всё было темно, словно лампочка в коридоре перегорела. Я стоял и пытался разглядеть хоть что-нибудь в этой темноте, как вдруг внезапно свет включился. Лицо было прямо передо мной. Он стоял вплотную к двери, выражение его глаз сменилось с безжизненного на безумное и одержимое.
— Витя, открой, меня отпустили к тебе! — заорал он грубым голосом.
«Какой ещё Витя?» — подумал я. В тот вечер я ему не открыл. Постучавшись в дверь битый час, он куда-то ушёл.
На следующую ночь ситуация повторилась. Я не подходил к двери и каждый раз вздрагивал от сильных стуков. Вызвал полицию — через двадцать минут они приехали и позвонили в дверь. Я рассказал, что ко мне кто-то ломился. Полицейский задал мне пару вопросов, опросил соседей, но, к моему удивлению, никто ничего не слышал — ни стуков, ни криков, хотя мы живём в панельном доме. Потом он сказал, чтобы я вызвал их снова, если это повторится.
Всю ночь я не спал. Наутро, чтоб хоть как-то развеяться, решил зайти к Иванычу, узнать, починил ли он мой аппарат. Когда я подходил к его квартире, то моё внимание снова привлекла приоткрытая дверь. После минуты раздумий я всё же решил зайти и осмотреть чужую квартиру.
Квартира напоминала лепрозорий — все комнаты были похожи одна на одну: ободранные стены, ржавые трубы, плесень и гниль. Одна комната была закрыта. Моё любопытство не давало мне покоя, и я решил посмотреть, что там. Когда дверь открылась, я увидел, что на полу лежат все те игрушки, которые появлялись у меня под дверью.
Я быстро вышел из квартиры и позвонил в дверь Иваныча.
— Кто это? — крикнул старик.
— Это я, Иваныч, открывай быстрее.
Дверь открылась; старик был явно поддатым.
— Я ещё не починил...
— Да хрен с ним, с этим утюгом! Скажи мне, кто раньше жил в этой квартире?
— Женщина с ребёнком, — ответил старик.
— С ребёнком? Что за ребёнок?
— А тебе какое дело?
— Ты давай, говори уже, что за ребёнок.
— Ну, женщина была симпатичная такая, милая, вроде Мариной звали, а вот сын её Венька дурачок был — взрослел, а ума не набирался, мать его и не отпускала никуда, всё время дома взаперти сидел, только к Вите, другу своему, бегал, когда его отпускали...
— К какому Вите?
— Ну, друг у него был, Витей звали. Сейчас он вроде в Мурманск переехал. Кстати, в той же квартире жил, где ты сейчас живёшь. Он помладше Веньки был, играли вместе, но потом Витька подрос, неинтересно ему стало в машинки играть с дурачком. Потом он вообще учиться уехал, а Венька к тому времени уже и помер.
— Как помер?
— Да не знаю я, просто взял и помер. Марина сразу съехала, а квартиру закрыли, и, как по мне, так не надо было её вообще открывать.
Я спросил, почему, но старик мне ничего не ответил и хлопнул дверью.
На следующую ночь незваный гость пришёл ко мне снова. Стук в мою дверь был ещё мощнее, а рев напоминал звериный. Я не мог больше терпеть — схватив топор, я открыл дверь, но не увидел никого. Было такое чувство, что он испарился за доли секунды.
Я громко крикнул в пустоту:
— Витя здесь больше не живёт! Он переехал в Мурманск!
Больше ночной гость меня не беспокоил.
Через несколько месяцев соседи рассказали, что тот самый Виктор, переехавший в Мурманск, недавно был найден мёртвым в своей квартире. В его голову был вбит большой ржавый гвоздь, а по всей квартире были разбросаны детские игрушки.
РацияКак вы понимаете, бывать нам приходится в самых разных местах, где были кровопролитные бои и, понятное дело, что порой приходится встречаться с вещами непонятными и даже мистическими.
В то время, к которому относится наша история, я был молодым сотрудником поискового отряда и с такими вещами еще не встречался, поэтому, когда мы поехали на Невский пятачок проводить очередные (для опытных поисковиков и вторые для меня) раскопки, я ничего не ожидал увидеть там, кроме костей да ржавых касок со штыками.
Ехать пришлось долго, поскольку я живу на Украине, а ехать нужно было в Питер (тогда мы еще с Россией дружили и ничего удивительного в этом не было), ну, короче, политика к делу не относится.
Ехали мы долго и, понятное дело, стали говорить о предстоящей работе. Опытные поисковики стали травить разные истории, и тема разговора как-то сама собой скатилась к теме разных страшилок, ну и стали «старики» рассказывать разные истории с непонятными и мистическими вещами. Я слушал, но, конечно, не верил. Думал, что все это пустая болтовня и треп.
Приехав в Питер, мы встретились с нашими коллегами из РФ и стали готовиться к предстоящей экспедиции. Собрали вещи, провизию и отправились на место раскопок. Работать мы предполагали несколько дней, поэтому вещами затарились под завязку.
Первый день прошел без приключений, рутина поисковиков, искали места, сигналы, щупали землю и так далее. Нужно отметить, что даже спустя 70 лет после тех страшных событий земля на Невском пятачке буквально нашпигована железом и костями тех, кто тут почти век назад уходил в землю. Короче, работы было много, и в конце дня мы уселись возле костра и снова начались разговоры, споры об истории и, конечно же, мистика. Бывалые поисковики стали рассказывать, что в этих местах порой случаются странные вещи, вроде как даже можно увидеть картины тех страшных событий. Я снова не поверил во все эти россказни и вскоре решил отправиться спать.
На следующий день работы продолжились, а вечером на место, где стоял наш лагерь, опустился густой туман и вот тут… хотите - верьте, а хотите - нет, но я стал свидетелем тех самых странных происшествий, о которых говорили «старики».
Мы, как и в прошлый раз, сидели возле костра и говорили о том, о сем, и вдруг мы услышали треск рации. У нас таких примочек не было, да и зачем они нам, если у каждого в кармане был телефон, по функциям не уступающий компьютеру, а тут треск помех, далекий такой. Кажется, что рация работала где-то далеко, но слышно ее было отчетливо, знаете, как в старых фильмах про войну.
Треск помех на некоторое время утих, а потом снова послышался. Но самое страшное, что через эти помехи мы вдруг услышали голос: «Сосна… сосна… я береза… сосна… ответьте». Так этот неизвестный голос вызывал кого-то несколько минут и потом пропал так же внезапно, как и появился. Мы еще долго сидели и вслушивались в темноту, но передачи из прошлого больше не было.
Самое интересное, что на следующий день я щупом наткнулся на что-то твердое под землей, осторожно раскопав место находки, я нашел остатки старой рации и наушников. Не этот ли радист 70 лет назад вызывал кого-то по этой рации? Что случилось с радистом - мы до сих пор не знаем.
В ту вахту мы выкопали и с почестями похоронили 18 бойцов РККА. С тех пор я часто вспоминаю ту вылазку, к историям о разных странностях на местах боев уже отношусь серьезно, да и с тех пор таких вот странностей у меня накопилось ни на одну историю.
В подвалеЭто произошло в девяностых годах в Калининграде. Мои родители уехали на заработки в Польшу, а меня оставили у бабушки в старой «хрущёвке» на окраине города. Я только перешёл во второй класс, а вся дворовая компания была как минимум на пять лет старше меня. Из-за этого, несмотря на строгие запреты, я часто уходил играть на другую улицу. Довольно скоро у меня появились знакомые. Не могу сказать, что мы были друзьями, но у меня просто не было выбора, да и мозгов, чтобы понять, что меня просто используют, мне тоже недоставало. Развод был прост: меня брали «на слабо», предлагая спор, который я выиграть никак не мог, а потом напоминали, что для настоящего мужчины долг — это дело чести. Отдавал долг я конфетами или мелочью. Они хорошо играли свою роль, и я был постоянно должен.
Не помню, как меня заманили на развалины старого немецкого здания. Я должен был спуститься по узкой лестнице, открыть дверь и зайти в подвал, притворив дверь за собой. Всё. Мой теперешний долг будет прощён, и никто не станет сомневаться в моей честности, но если я не смогу этого сделать, то мой долг возрастёт в два раза. Кто-то начал поддакивать, что это плёвое дело. Я помню, что успел поймать хищный взгляд — они знали, что я боюсь темноты.
Я спустился по лестнице. Внутри теплилась надежда, что я не смогу открыть дверь, и на этом всё кончится. Засов легко отодвинулся. Я замер, прислушиваясь. За дверью кто-то вздохнул, легко и с предвкушением. Люди вздыхают так по утрам, когда ждут чего-то хорошего от нового дня. Я обернулся — мои приятели стояли у лестницы и скалились. Помню, как мне захотелось сбить этот оскал с их лиц. Я потянул за ручку и распахнул дверь.
Пол за порогом был засыпан белым песком. Вздохнув, я переступил порог и услышал, как дверь захлопнулась за мной, а за дверью раздался громкий смех. Помню, как метался и бился о дверь, упрашивая меня выпустить, но с другой стороны только смеялись и требовали, чтобы каждый месяц я платил дань конфетами и отдал половину своих игрушек. Я уже был готов согласиться, когда мою спину обдало холодным дыханием. Меня начала бить дрожь. Не в силах удержаться на месте, я опустился на колени, уперевшись головой в дверь. В тот момент мне казалось, что дверь картонная, и я смогу пробить её, но подняться не было сил. Я сидел и бился головой о доски.
Что-то острое прошло по моей спине. Звук разрывающейся одежды прозвучал, как гром. Оставляя липкие следы, шершавые пальцы поднялись к моей шее и начали давить. За дверью что-то спросили. Я пытался сказать, что готов отдать всё, что угодно, но издавал только слабое скуление. И вдруг дверь открылась, я выпал за порог и разревелся.
Надо мной смеялись. Не помню, что мне тогда говорили, но тогда я впервые так остро почувствовал ненависть. Мне хотелось, чтобы эти трое сгорели заживо. Я поднял голову, вытер слёзы и пообещал им, что отдам все свои игрушки и военный бинокль, если они сами зайдут в подвал. Помню, как кто-то сказал: «Ну смотри, гадёныш».
Они зашли, дверь скрипнула и закрылась. Я простоял довольно долго, но не раздалось ни звука. Когда стемнело, я ушёл домой.
ХудеющаяЖанна — младшая сестра моей подруги, и мы нередко виделись с ней у подруги в гостях. Она была одержима идеей похудения с самого детства, сколько я её помню. Её никто не назвал бы толстой, просто есть такой тип фигуры с выраженной узкой талией, из-за которой бёдра кажутся на контрасте широкими. Ну и грудь у Жанны тоже была внушительная. Бедная девочка страшно комплексовала. К тому же она умудрилась подобрать себе очень худых подруг, с которыми постоянно себя сравнивала, усугубляя своё страдание.
В апреле Жанна начала просто таять на глазах. Ни одна диета не помогла бы терять вес так быстро. В конце мая, я помню, было 40 килограмм вместо прежних 55. В июне тенденция продолжилась. Родители паниковали и искали у дочери какое-нибудь заболевание, а в комнате — наркотики. Подруга была уверена, что Жанна тайком купила какие-нибудь вредные таблетки. Но лучше бы это были таблетки. Пусть даже те, с глистами. Потому что когда я узнала, КАК Жанна так похудела…
Она давно увлекалась мистикой и вычитала где-то, что, когда наводишь порчу на смерть с помощью восковой куклы и могилы тёзки, жертва перед смертью как бы «усыхает», сильно теряет вес и умирает от истощения. Жанна рассудила так: она не настоящая ведьма, а значит, и ритуал сработает не до конца — она похудеет, но не умрёт. Думаю, не нужно объяснять, что дальше вытворило это шестнадцатилетнее чудо? Сначала Жанна была при счастье — она стала самой худой девушкой в своей компании. А то, что парни перестали обращать на неё внимание — да какая разница, зато теперь она худая красавица! И долго девушка не беспокоилась совсем. Ко мне она обратилась, когда ей стали сниться давно умершие тётя и прабабушка. Они звали её с собой, причём очень настойчиво, тащили за руки, и Жанна просыпалась от собственных криков.
Я стала диагностировать её с помощью карт Таро. Результат был фантастический — первый раз, вытащив Смерть, Башню и Десятку Мечей, я поняла, что дело плохо, но, чтобы утешить Жанну, перемешала колоду и вытащила карты ещё раз. Те же самые три карты, только в другом порядке. Я никогда раньше с таким не сталкивалась. Рассказать мне о своих экспериментах с могилами и куклами Жанна не сочла нужным, поэтому я ещё долго делала расклады, ломая голову над расшифровкой — по картам выходило, что порчу навёл очень близкий к Жанне человек. Сделал это нарочно, но не со зла. С благой какой-то целью. В любом случае, моей компетенции, чтобы снимать такое, явно уже не хватало, и я отвела Жанну к знакомой ведьме. Она и сама порчами балуется, и снимает их очень неплохо. Вся порча при таком съёме отдаётся в увеличенном объёме наславшему.
После ритуала Жанну госпитализировали. Когда подруга навещала её в больнице, сестра попросила её передать мне и Кате (той ведьме), что делала порчу сама на себя, чтобы похудеть — рассказала, какую именно. Тут не хватало уже и Катиной компетенции. Подключили ещё одну целительницу. Дело сейчас вроде бы пошло на лад, хотя Жанну не выписали до сих пор.
Источник:
интернет
Расстрелянная любовь (Прочитано 2736 раз)
Похожие темы (5)
