Тема: Мамино желание (Прочитано 2519 раз)

Котюня

24

Мамино желание
Автор:Джонатан Клинский

Одиночество. А если ещё в лошадиных дозах?! Когда ты как бы отгорожен от всего мира! Когда не с кем поговорить. Да шут с ним с разговором: согласен и на молчание. Лишь бы кто-то напротив, лишь бы чей-то голос. И не важно о чём. Буду слушать и слушать, излечиваясь одними звуками…
Когда некуда пойти! Впрочем, иду же. Куда глаза глядят! А они никуда: развернулись вовнутрь и лишь краешком скользят по дороге, контролируя центр тяжести да неровности дороги, чтобы не упал и конечности не поломал. Инстинкт самосохранения. Наверное, как у лунатиков, которые бродят по крышам без вреда для здоровья. Ноги сами переставляются. Куда они меня завели? На кладбище. Логично. Здесь месяц назад похоронил маму. Последнего родного близкого человека. Сколько раз обрывал её нотации. Сколько недослушал! Сейчас бы и рад… Как она горевала по поводу моей холостяцкой жизни! Примеры приводила. Про одинокую старость холодную рассказывала. Пугала, что воды некому будет принести, в магазин за хлебом сходить. Так внуков хотела! А я отшучивался. Не погулял, какие мои годы! Другие и в сорок женятся, а мне всего тридцать пять. А выходит, УЖЕ тридцать пять! А рядом никого. Бедная мама. Если бы не рак, разве оставила бы меня так рано...
А я согревал сыновьей любовью? Нет! Только её теплом пользовался. А как оскорбил, когда, отчаявшись в ожидании моей женитьбы, привела в дом Настю! Не понял материнского чувства, которое толкнуло её на роль свахи. Прости, мама… Знаю, простишь…

С трудом протиснулся между плотными рядами оградок. Старое Николаевское кладбище. Давно закрыто для похорон. А хоронят. Каким ярусом и неизвестно. Вот и для мамы нашли местечко. Сама пожелала. Последнее время в местной церкви пропадала. Думал, грехи отмаливала. А она за меня молилась. И умерла с печалью, что так невесту мне и не нашла…
Убрал увядшие цветы. Протёр фотографию. Встретился с задумчивым взглядом и не смог сдержать слёз. Моргнул, выплёскивая наружу. Смахнул ладонью. Поговорить бы, да спазмы горло перехватили. Так что я мысленно. Мама услышит. Она всегда слышала. В отличие от меня. Туманный взгляд оторвался от фотографии, переместился на соседнюю могилку. Холмик почти совсем осел. Деревянный крест покосился и прогнил у основания. Надписи еле разборчивы. Значит, скоро здесь состоятся ещё одни похороны. Так Ермолыч, местный дворник говорит. Или не дворник, а кладбищенский смотритель? Так толком его должность и не разобрал. Отвечает за чистоту. Он место для мамы и нашёл. И для меня обещал найти. В шутку. Конечно же, я его переживу. Хотя, как знать. Тьфу, тьфу, тьфу!.. А кто меня хоронить будет? Кто придёт на могилу с цветами? И сколько мой холмик просуществует? Память людская недолговечна. Сколько могил запущенных! А ведь многим и полвека нет. Неужели не один я такой одинокий?..

Солнце не добежало до горизонта, утонув в хмурых тучах. Ветер зашелестел в листве редких берёзок, зазвучал металлом в многочисленных венках. Пора домой. На главной аллее столкнулся с Ермолычем.
-А я за могилкой-то приглядываю! – радостно поприветствовал он. Интересно, всем так говорит или, в самом деле, запомнил, как я ему бутылку водки с батоном колбасы дал на помин маминой души?
-Спасибо, - протягиваю сотню.
-Благодарствую! - берёт охотно, как само собой разумеющееся. – А чего не в урочный день? Для сорока дней, вроде бы, рановато?
Значит, запомнил. Удивительная память для старика. А может и не такой старый? Сколько ему лет?
-Тоска-печаль, - отвечаю коротко.
-Понимаю, - сочувственно вздыхает. – Ты на машине?
-Да нет, пешком.
-Тогда пошли ко мне, помянем!
И я иду следом в убогую хибару у входа на кладбище. Небольшая комнатка с печкой, кроваткой и столом.
-Моя сторожка, - поясняет и достаёт из-за печки початую бутылку водки.
Механически отмечаю: точно такую же, как тогда. Неужели та самая?
-Все там будем! – Ермолыч закусывает куском хлеба с колбасой.
А что если и колбаса моя? И слабо улыбаюсь. Уж это, навряд ли. За месяц протухла бы.
-Скажи, Ермолыч, а когда кладбище сносить начнут? – спрашиваю лишь затем, чтобы завязать беседу. На самом деле, мне глубоко безразличен этот вопрос.
-Никогда! - уверенно отвечает Ермолыч. – Для свежих покойников уже места не могут найти в окрестностях. Где уж тут о перезахоронениях речь вести? К нам всё больше народу обращается с просьбой здесь похоронить. Удобно. Транспортная развязка хорошая. И столпотворения нет. Разве что в родительский день толчея наблюдается. И церковь у нас не помпезная, а уютная. Домашняя церковь. А ещё многие хотят, чтобы родственники рядом почивали. Удобнее в одно место ходить, навещать, поминать. А я тоже семейные захоронения приветствую. За ними лучше приглядывают. Одиночки растворяются во времени со страшной силой. Неблагодарное отношение человечества к предкам. Только трудно большую площадь на нашем кладбище найти. А люди не понимают, деньги суют. Так бы при жизни усопшим совали!.. Но это я так, к слову. Может, и суют. Хотя, по себе знаю, молодёжь нынче пошла с односторонним движением. Деньги только берут. Отдачи никакой. У меня две дочери и сын. И все трое постоянно ко мне с протянутой рукой. Ну, ладно сын. А дочери куда глядели, когда замуж выходили? Симпатичные, фигуристые. Могли бы и олигарха подцепить, чтобы я на старости в тёплых морях купался. А они по любви. А любовь, как правило, достатком не блещет.
Ермолыч говорил безумолку. Я слушал в пол уха. Но душа постепенно наполнялась теплом. Кладбище покидали чуть ли не в обнимку. Вечерние сумерки напрасно боролись с уличными фонарями. Небо разделилось на свет и мрак. Запад навис над Землёй грозовыми тучами, завораживающими своими фантастическими очертаниями, а восток поражал загадочной глубиной, украшенной миганием многочисленных звёзд…

***
На моей памяти, я впервые плакал во сне. По крайней мере, впервые ощущал это. Влага на щеках, всхлипы. Что мне снилось? Что могло так разжалобить отдыхающий мозг? И вдруг что-то лёгкое и нежное коснулось лица. Я открыл глаза. У кровати сидела мама. Это её ладонь ласковым дуновением осушила слёзы. Значит, сон продолжается. Но от чего я тогда очнулся?
-Мальчик мой!
-Мама!
Конечно, она! А для кого я был мальчиком и в пять, и в пятнадцать и в тридцать пять лет? Наверное, мои думы о ней воплотились в это ночное видение.
-Я не хотела тревожить, - словно мысли мои прочитала. - Видела, как горе угнетает тебя. Нельзя так. Пора успокоиться.
Я лежал в некоторой растерянности. Ничего странного, что снится мама. Но хорошо это или плохо? Кажется, надо перекрестить привидение. Где-то читал об этом.
-Не бойся, я не позову тебя с собой, - мама грустно улыбнулась. - Нельзя быть бесполезным на том свете. Ты ещё не прорастил семя в этой жизни. Когда же ты возьмёшься за ум и женишься?
И в этом вся она. Это её заветное желание. Меня охватило лёгкое смятение. Разве можно рассуждать во сне? И так реалистично? Сердце тревожно забилось.
-Всё будет хорошо, - успокоила мама и грустно улыбнулась. – Мне пора. Ты проводишь?
-Конечно! – я поспешно поднялся.
Вдруг стены расплылись, скатившись волнами куда-то вниз, и мы оказались на кладбище. Небо, будто фосфорный купол, светилось слабым лунным светом. Могилы поражали чёткими очертаниями, отражая небесное свечение каждой металлической деталью памятников, оградок, венков. У самой земли клубился туман, поглощая ступни ног многочисленных прохожих, одетых в самые причудливые наряды. Их оловянные лица пугали неподвижностью. Чёрные перламутровые глаза излучали равнодушие.
-Пришли, - мама остановилась у своей могилы. – Живём здесь в тесноте, да не в обиде. Коротаем вечность с подружками. Вот, познакомься: это Нина. А это Света.
Передо мной неожиданно возникли две женщины. Старшая с восковым лицом слегка наклонила голову, по-видимому, так приветствуя меня, а младшая, молодая девушка, улыбнулась. И цвет лица у неё не призрачный. Чёрное платье с фонариками на рукавах, белый платок на голове. И поразительная глубина живых глаз! Именно живых! Женщины взошли на соседние могилы и растворились, оставив в воздухе лёгкую дымку.
-Нину сбил пьяный водитель. Пятьдесят лет всего-то радовалась солнцу. А Света, дочь её, и того меньше. Работала оператором в одной фирме. С утра до ночи на компьютере. После смерти матери начались головные боли. Были они и раньше, но Света не обращала на них внимания. Когда боли стали нестерпимыми, обратилась к врачам. Назначили дорогостоящее обследование. Откуда у бедной девушки деньги? Это она всем помогала: и сестре с кредитом на квартиру, и брату-инвалиду, выживающему на мизерную пенсию. А себе помочь не смогла. Денег пожалела. Через три года совсем невмоготу стало. С приступом положили в больницу. Там и умерла от рака мозга. Если бы вовремя обследовалась! Жаль, девушку. Хорошей женой тебе могла бы быть!
-Мама! – ужас холодом повеял в лицо.
-Не бойся. Разве я стала бы знакомить тебя с покойницей?

Котюня

Вдруг добрая улыбка сменилась свинцовым отливом. Мама сделала шаг вперёд и, не попрощавшись, исчезла над могилой. И сразу окружение стало враждебным. Меня словно выталкивали с запретной территории. Ветер ударил в глаза песком. Когда же проморгался, то увидел уютную обстановку родной квартиры. Продолжал ли я спать? Для ясности решил ущипнуть за руку. Больно! И тут открытые глаза открылись во второй раз!!! Кажется, я окончательно проснулся.

***
Берёза плакала, осыпая жёлтой листвой последнее пристанище людей, словно присоединяясь к вечной скорби, царящей в мире мёртвых. Ермолыч только поприветствовал рукой. Дескать, некогда. И вновь принялся махать метлой, расчищая главную аллею. Ничего, всё равно подойду на обратном пути, постою рядом, поговорим о пустяках. Я с ним сдружился. Он тоже охотно общается со мной. Возможно, из-за денег, которые я регулярно даю. Ну, и пусть! Я рад обманываться в его чувствах. Отказался бы кто-нибудь купить дружбу за деньги? Скажете, нет? Значит, вы никогда не опускались на самое дно одиночества.

Из пакета достаю четыре искусственных гвоздики. Живые цветы уже нет смысла приносить. По ночам вода замерзает в лужах. На территорию маминой могилы, сквозь оградку, просочились куски жёлтой глины, от свеженасыпанного холма, возникшего на месте заброшенного холмика. Вот и ещё одним ярусом стало больше. Полунина Нина Михайловна. Тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения. Всего-то пятьдесят лет пожила… И вдруг из памяти смутно всплыл сон трёхмесячной давности! Я застыл в замешательстве. Неужели та самая Нина?! А где Света? Но далее, там где во сне располагалась могила девушки, стоял насквозь прогнивший памятник с облупленной звездой, полустёршейся надписью сообщая миру, что здесь покоится прах мужчины, умершего более семидесяти лет назад. Я потёр лоб. Всегда так делаю в задумчивости, а чаще в растерянности. Чувствую, неспроста это воспоминание. И вдруг осеняет: а Светы здесь и не должно быть! Она же пережила мать на три года! Значит, девушка ещё жива! И эта фраза «Разве я стала бы знакомить тебя с покойницей?», подтверждение тому! Мама продолжает и на том свете устраивать мою судьбу… И что мне делать? Попытаться найти Свету? Полунину? А что ей сказать? Нелепо, как-то. Беру две гвоздики и перекладываю на свежий холм. Мама не обидится. Ведь они подружки.

-Вы знали мою маму?
Вопрос, заставил вздрогнуть. Я отшатнулся, как бывает иногда, когда выводит из задумчивости автомобильный клаксон за спиной. Грустные, карие глаза смотрят с любопытством. Чёрный берет, чёрное пальто и чёрные сапожки. Полный траурный набор.
-Нет, я не знал вашу маму, - отвечаю сбивчиво и всё же не удерживаюсь от желания проверить свою догадку. - Света?
-Однако, моё имя вы знаете, - девушка добавляет две гвоздики к моим и смотрит открытым и добрым взглядом. – Мы встречались?
-Вашу маму сбил автомобиль? – меня начинает сотрясать внутренняя дрожь. В обычной жизни, я прошёл бы мимо. Но сейчас, встретившись при таких обстоятельствах… Нет, обстоятельства ни при чём! В обычной жизни, по всей вероятности, у меня не было бы возможности так глубоко погрузиться в её глаза. И, как ни банально звучит, утонуть в них.
-Да, пьяный водитель, - девушка ободряюще улыбнулась. – Да кто же вы? Откройте своё инкогнито!
-Я минутный экстрасенс, - говорю первое пришедшее на ум.
-Как это? – и удивлённо закусывает нижнюю губку.
-Есть такие, которые обретают дар ясновидения всего на минуту, а потом теряют его. Вот, посмотрел на вас и словно увидел вашу судьбу во вспышке молнии, - я не могу оторвать взгляда от этого милого личика, от скорбных и всё же любопытных и настороженных глаз. А может, это и есть любовь с первого взгляда? Я-то думал, что давно пережил это чувство. Ещё с Катькой в десятом классе. И после всегда подходил к знакомствам со слабым полом весьма прагматично. Наверное, потому до сих пор и холостяк. А что если это влияние мамы? Как загадочно смотрит она с фотографии!
-И что вы увидели? – девушка недоверчиво склонила голову чуть набок.
-Увидел бедную девочку Свету, которая с утра до вечера работает на компьютере, совсем не желая устраивать личную жизнь!
-Почему же, я желаю! – и детское смущение, а затем так доверительно. – Но что-то не получается. Устаю очень.
-А ещё брат-инвалид, требующий постоянной заботы, - я смотрю на свежий холм и начинаю импровизировать. – И деньги нужны на памятник.
-Верно! – восхищённо восклицает Света, но пугается своего порыва, вновь становясь грустной, и всё же любопытство побеждает. – Вы, наверное, умеете читать чужие мысли? Я как раз думала обо всём этом.
-Ваши мысли нетрудно прочитать. Они написаны на лице, - я несмело касаюсь щеки девушки. Она не отстраняется, лишь ротик слегка приоткрывается. Верит мне с какой-то детской непосредственностью!
-Вижу финансовые проблемы, - мой палец скользит по лицу, достигает подбородка. – Вы помогаете выплачивать сестре ипотеку?
-Да! – и кивает, уже не доверяя своему голосу, ставшему таким тихим.
-И с братом делитесь зарплатой?
-У него такая маленькая пенсия по инвалидности, - как перед учителем оправдывается Света.
-А это уже серьёзно! – я хмурюсь.
Девушка начинает часто моргать.
-Что серьёзно?
-У вас бывают головные боли?
-Изредка. Работа умственная. А что?
-Ничего хорошего. Со временем боль станет невыносимой. А через три года вы умрёте от рака мозга, - безжалостно вещаю я.
-Нельзя так шутить! – девушка отпрянула, в глазах мелькнул ужас.
-Я и шучу, - беру Свету за руку, она не обращает на это внимания. – Но у вас есть выход.
Девушка отрицательно мотает головой, но видно, что сомнение нарастает комом. Ведь незнакомый мужчина угадал столько подробностей из её жизни!
-Разве может быть какой-нибудь выход, когда рак? – спрашивает с дрожью в голосе.
-Конечно! – произношу убедительно.
-Какой?
-Вы немедленно ляжете на обследование. И если понадобится, дадите согласие на операцию. Все расходы оплачу я.
-У меня есть деньги! - краснеет Света.
-Знаю, но вы предпочитаете заниматься благотворительностью. Поверьте, когда вы спохватитесь, будет поздно.

Девушка молчит, мучительно думая о чём-то. Она всё ещё не может довериться мне.
-Но я не спонсор, - отвожу взгляд в сторону. – Всё это я сделаю при одном условии.
-При каком? – а вот и подозрительность отразилась на милом личике.
-Вы выйдете за меня замуж.
Света резко выдёргивает руку.
-Ни какой вы не экстрасенс! Вы от кого-то узнали подробности моей жизни, придумали болезнь!.. И всё это с целью соблазнить меня?! В таком месте!!! Как жестоко!..
-Вы уверены, что раньше никогда не видели меня? – спрашиваю напористо.
-Да, - отвечает отнюдь не уверенно.
-И всё же мы встречались.
-Когда?
-Во сне, - и, предупреждая насмешку на её лице, быстро продолжаю. – Мне приснилось будущее. Я стоял на этом самом месте и разговаривал с мамой.
-С мамой? – Света смотрит на могильный холм.
-С моей мамой, - жестом показываю на соседнюю могилу. – Она дружит с Ниной Михайловной там, в астрале.
-И она вам рассказала обо мне? – брови девушки изумлённо ползут вверх.
-Не только она. Вы тоже стояли рядом. Но по ту сторону жизни.
-Вы сумасшедший, - Света опустила голову, чтобы скрыть внезапно наполнившиеся слезами глаза, плечи поникли.
-И вы согласились на мою помощь! - нагло вру я, но наглеть до конца не могу. – А также обещали подумать над моим предложением.
-Каким? – девушка не может собрать разметавшиеся мысли.
-Насчёт руки и сердца!
-Но зачем я вам?! – неожиданно всплескивает руками. – Вы такой… Такой представительный!
-Старый? – уточняю с горечью.
Света мотает головой, но губы сжаты.
-Наверное, вы правы, - ну, не могу я навязываться этому ангелу! – Я беру свои слова обратно. Забудем о женитьбе. Но что касается помощи…
-Ничего не надо!
-Вы меня не знаете, - скрываю грусть за усмешкой. – Я пойду к вашей сестре, к вашему брату. Я смогу убедить их, что вы серьёзно больны. Они перестанут брать ваши деньги.
-Вы не сделаете этого!
-А кто мне помешает? Я буду каждый день напоминать вам о недуге, пока вы не ляжете на обследование!

Света отворачивается. Молчание затягивается.
-Я пойду, - тихо произносит она. – До свидания, мама…
Касается ладошкой могилы и направляется к главной аллее.
-Я провожу, - а как иначе, ведь я не знаю, где она живёт, и всё ещё надеюсь на взаимность. - Кстати, я на колёсах.
-Я не сяду с вами в машину! – девушка ускоряет шаги.
-Хорошо, тогда я брошу её. Постоит, ничего с ней не случится.
На выходе, смятение души отодвигается на второй план женским любопытством.
-А которая машина ваша?
Я небрежно указываю на чёрную «Тойоту Прадо». Света замедляет шаги.
-Никогда на такой не ездила! – непроизвольно вырывается у неё.
-А что мешает прокатиться?
Она пытливо смотрит на меня.
-Я тут недалеко, - практически соглашается и краснеет, наверное, проклиная в душе своё малодушие.
Я галантно распахиваю перед ней дверку.

***
Через три года мы впервые привезли на могилы наших матерей годовалого Володю. И бабушки с фотографий с теплом смотрели на внука.