Мой приятель жил  без отца и в возрасте примерно десяти лет, у него появился отчим - дядя Валик. Так как он уже привык без отца, то и дядю Валика, он никогда не называл папой: все дядя, да дядя…

Как рассказывал сам дядя Валик, он очень старался чтобы юный Ванюша хоть когда-то обратился к нему: папа. Не то чтоб ему было неприятно иметь статус дяди, но для полноценной семьи все-таки хотелось стать папой в глазах ребенка.

Стоит отметить, что отношения между пасынком и отчимом сразу завязались дружеские. Ваня не призирал, не наглел, не качал права и не кричал что тот ему не отец, поэтому и слушаться его он не будет. Они много времени проводили вместе: в гараже, за столярным станком, в огороде. Да и сам дядя Валик сильно привязался к Ванюше. Он не раз говорил, что если бы у него был сын, то он хотел бы, что бы сын его был похож на Ваню. А мать и сама нарадоваться не могла, что так удачно сложилось в их семье. Ссоры, конечно были, но и ссорами назвать это было нельзя. Так, мелкие конфликты, которые тут же на месте и решались.

И все у них было хорошо, если бы не одно но…

Дядя Валик по-прежнему оставался дядя Валиком. И за все прожитое вместе время, а это ни много ни мало, четыре года, он ни разу не удостоился от Вани слова: папа.

Сама дядя Валик уже и свыкся с этим, но там, где-то в глубине души, он все же хотел услышать заветно – папа.

Напился как-то дядя Валик. Как говорится дал лишку. А его в этом состоянии всегда на увлекательные рассказы тянет. Причем выступает он не хуже чем какой-либо из артистов. Рассказывает так, словно ты сам там был и все это видел.

Так вот, стоит он перед нами. Не пошатывается, язык не заплетается, но видно что настроение от приподнятое.

- Пошли мы значит, сарай разбирать, - начал дядя Валик. – Может кто видел наш сарай. Бревенчатый такой. Каждое бревно с меня размером. Но ветхий и старый зараза. Короче, долбанул я разок по несущему бревну он и развалился почти весь. Но, не в этом суть. Стали мы с Ваней, бревна эти таскать и складывать рядом. Сложили почти все, а потом начали отделять друг от друга. Молотки, гвозди, кувалды, топоры, все в ход шло.

Не успел я отойти, как слышу за спиной Ваня кричит. На помощь зовет. Ох, если бы вы слышали, как он звал. «Папа! Папочка! Помоги! Папа! Папа!» у меня аж вздрогнуло все внутри. Бегу сломя голову к нему, а он стоит рядом с таким бревном и рыдает. Не знаю, каким образом, но руки его зажало в расщелине между бревен. Две ладони вместе, прямо в этой щели. Вижу руки обтёр до крови. Стоит, как богу молится. Плачет, кричит мне: «Папочка, помоги мне. Папа!» я недолго думая, пытаюсь раскрыть эту щель, но засел он крепко.

- Щас Ваня. Подожди, я сейчас, сейчас.

Бегу в гараж, достаю здоровенный лом, прибегаю обратно, а он все стоит, молит и слезами обливается. Гляжу крови уже натекло достаточно. Ну, не то чтобы он сильно там оборвал, но кожу кое-где сорвал все-таки.

- Сейчас Ванюша, - говорю я.

Вставляю лом в щель, упираюсь ногой в бревно и со всей силы тащу. А как иначе-то? Пасынок впервые меня папой назвал. Это мне больше всего и сил придало и сообразительности и проворства.

Тяну изо всех сил. Вижу расходится бревно чуть-чуть.

- Тащи! - кричу Ване.

А он руки вытащил, осмотрелся. Слезы мгновенно перестали течь.

Посмотрел он на меня шальными глазами, потом изменился в лице, стал спокоен и серьезен. Обтрусил руки как будто от пыли и сказал:

- Видишь, дядя Валик, какая херня случается.

из инета

Крохаминипут, Крошечка, славные они все в рассказе!

Что-то мне дядю Валика жалко.