- О Сталинграде написано очень много книг и рассказов. Но, наверное, у Вас в памяти есть какой-то особый случай, не упомянутый ни в одной монографии, ни в одной напечатанной истории?

- Мне кажется, случай на Тракторном заводе остался незамеченным сегодняшними СМИ. Осенью 42 и наша, и немецкая сторона вовсю использовали трофейные машины. Однажды мне довелось отражать атаку нескольких Т-34 с врагом внутри. У них внутри танка находишься – ощущение, будто в удобной комнатесидишь. Идет, значит, наша танковая колонна из 20 машин на ремонт. И среди них затесалось 4 с немцами. Так немцы проникли на территорию ремонтной площадки завода. Забрались в места поукромней и знатно так нас потрепали… Много танков, людей цехов пострадало. Пока их удалось уничтожить, столько бед они успели натворить. И немецкие солдаты умели приносить свою жизнь в жертву.

Весной 44-го, на Украине, ведем как-то одного немецкого майора в последний путь. Идем, значит, а он нам в лица плюет и приговаривает: "Юде! Швайн!". Немцы тоже умели достойно принять смерть.

Из Житомира прорывались уже пешком и практически «пустыми». И наткнулись на немецких солдат, всего человек 40. Они прекрасно понимали, что из боя живыми уже не выйдут, но все же приняли его. Все они в рукопашной и полегли… Воевали мы с опытным врагом, который, при необходимости, не жалел себя.

- Не возникало ли у Вас желания после войны побывать в Сталинграде?

-Этот город приходил ко мне во сне. Не мог забыть всего, что там произошло. Лишь спустя три десятка лет после победы я отправился в путь. Думал увидеть кого-нибудь из своих ребят. Нашел двоих. Один был уже практически при смерти – о себе давали знать старые раны. Приехал ко второму, позвал с собой в Волгоград. Он отказался, сославшись на самочувствие и расшатанные нервы: "...Пойми, больное сердце, боюсь, не выдержит всех этих жутких воспоминаний ".

У нас, в Киеве, формировались специальные маршруты для туристов на поезде. Одним из них был отрезок Киев-Волгоград. Водят нас экскурсоводы познакомым до боли, а у меня слезы в глазах стоят: там Сашку убили, здесь Колю подбили…Сейчас многие фамилии память затерла, тогда всех помнил. Наглотался я там своих слез и валидола знатно покушал.

Привезли нас как-то на Мамаев Курган. А там группка студентов из ГДР. И с ними несколько людей постарше. Подошел ко мне один немец в возрасте и заговорил на хорошем таком русском. Смотрит на мои ордена и спрашивает, где я в Сталинграде воевал. Показал свое направление, рассказал, что был танкистом. Немец рассказал: «Стояли напротив ваших машин в начале осени 42 года», - даже улицу вспомнил, на которой наш штаб находился. Бывший сапер, сегодня он – профессор университета. Сдался в плен одним из последних.

За пару лет до этого события читал о похожей встрече в газете. Думал, врут журналисты. Я даже не предполагал тогда, что и сам попаду в такую ситуацию. Получается, и немцев к былым местам боя тянуло. Стоим мы с ним разговариваем, и вдруг я отчетливо понял: ни он, ни я ничего друг другу не простили. Он – поражения и плена, я – друзей и родных, которых уже не вернуть, разрухи.
Война для нас не закончилась.